Крылья над морем
Шрифт:
Высокое боевое мастерство продемонстрировали североморцы 9 августа 1941 г. В 3 час. 45 мин. аэродром подвергся налету 25 самолетов противника, которые сбросили несколько десятков фугасных и зажигательных бомб.
В 6 час. 45 мин. налет повторился. На этот раз в нем участвовало 25 бомбардировщиков под прикрытием 11 истребителей. Наши летчики дважды поднимались навстречу врагу. В воздухе то там, то здесь завязывались упорные бои. При отражении налетов было уничтожено 16 самолетов противника, из них 9 в воздушных боях, и 7 было сбито огнем зенитной артиллерии и пулеметным огнем частей 14-й армии. Даже командующий 5-м немецким воздушным
"избегать боя с советскими истребителями во всех случаях, когда на нашей стороне нет очевидного численного превосходства" {257}
С каждым днем напряженность в воздухе нарастала. Например, в августе 1941 г. в районе Кольского залива было отмечено 1770 пролетов самолетов противника. В июне 1942 г. эта цифра возросла до 2895. За первый год войны только на город и порт Мурманск вражеская авиация налетала 125 раз.
Основную тяжесть борьбы с воздушным противником на приморском направлении вынесла истребительная авиация Северного флота. Совместно с ней порт Мурманск и район Архангельска прикрывали 104-я и 122-я истребительные авиадивизии ПВО Красной Армии.
В ходе войны систематически увеличивался боевой состав авиации Северного флота. В начале 1942 г. был сформирован 27-й истребительный авиаполк (командир майор Н. И. Хряшков), ВВС Красной Армии передали [223] флоту 95-й авиаполк, вооруженный самолетами Пе-3 (командир майор А. В. Жатьков).
С июля по октябрь 1942 г. на Северном флоте действовала Особая морская авиационная группа (командующий генерал-майор авиации Н. Т. Петрухин) в составе 13, 20 и 255-го истребительных авиаполков, 28, 29 и 221-го бомбардировочных авиаполков и 32-го минно-торпедного авиаполка. Большинство из этих полков имели боевой опыт. Так, 225-й истребительный авиаполк (командир майор К. Е. Якушин, военком старший политрук Ф. Ф. Чаплян) был сформирован в мае 1941 г. и входил в состав 36-й авиадивизии Киевского Особого военного округа. С 22 июня по 20 августа 1941 г. полк участвовал в боях с фашистскими захватчиками на Юго-Западном фронте. За это время летчики полка совершили 815 боевых вылетов, провели 54 воздушных боя, в которых сбили 16 самолетов и 2 аэростата наблюдения противника. Кроме того, полк произвел свыше 60 вылетов на штурмовку техники и живой силы противника.
С 20 августа 1941 г. по 20 марта 1942 г. 255-й истребительный авиаполк находился в составе 2-й запасной авиабригады на доукомплектовании. Личный состав осваивал новую материальную часть самолетов ЛаГГ-3.
7 мая 1942 г. полк влился в ударную авиагруппу Ставки Верховного Главнокомандования. Авиагруппа обороняла Ленинград и его пригородные районы. 2 июля 1942 г. 255-й истребительный авиаполк в составе этой авиагруппы, переименованной 19 июля 1942 г. в Особую морскую авиагруппу, перебазировался на Северный флот
Несмотря на ощутимый недостаток самолетов, напряженность полетов (многие летчики в первый период войны совершали по 5 - 7 вылетов в день с налетом 7 - 9 часов), нечеткую работу постов воздушного наблюдения, оповещения и связи и отсутствие на первых порах службы наведения истребителей, летчики-североморцы с большой эффективностью били врага.
Истребителями противовоздушной обороны ВВС флота в 1941 г. было сбито 124, в 1942 г.
– 220, в 1943 г.
– 141 и в 1944 г.
– 7 вражеских самолетов. Другими средствами, включая зенитную
Сознание воинского долга, любовь к Родине и ненависть к врагу звали авиаторов к борьбе. На одном из митингов эти чувства выразил летчик осетин Кулаев: "Враг рвется к нашим богатствам. Ему хочется захватить наши фабрики и заводы, наши земли, мой Кавказ. Но сопки Заполярья мне так же дороги, как горы Кавказа. Сделаем так, чтобы эти сопки стали могилой для воздушных пиратов. Отдадим все наши силы, наши способности, а если придется, то и жизнь, но отстоим нашу любимую прекрасную Родину" {259}.
Летный состав постоянно и настойчиво изучал тактику действий вражеской авиации, совершенствовал свое боевое мастерство. В сентябре 1941 г. штат эскадрилий был увеличен до 12 - 13 самолетов и основной боевой единицей стало звено из 4 самолетов (две пары). Улучшились наблюдение за воздухом и использование радиосвязи.
На боевое задание, как правило, стала посылаться целиком эскадрилья. Это сплачивало летчиков, развивало чувство взаимной выручки и повышало ответственность каждого за исход полета. Особенно поощрялись инициатива и активность летчиков. Искать противника, занимать наступательную позицию, сковывать маневром и смело атаковать вражеские самолеты - становилось традицией советских истребителей.
Самоотверженно трудились инженеры и техники. Воентехник 1 ранга В. А. Азбуков из 72-го смешанного авиаполка не покидал обычно своего рабочего места до тех пор, пока не введет в строй поврежденный самолет. Неоднократно авиатехник сержант В. И. Варламов по нескольку суток проводил у ремонтируемого самолета, не-взирая [225] на бомбежки аэродрома. И так было в каждом авиационном полку.
Основными методами и формами обучения и воспитания личного состава являлись митинги, партийные и комсомольские собрания, детальные разборы проведенных боев, технические конференции, встречи молодых летчиков с ветеранами полков.
Личный пример командира или ведущего в бою являлся самым важным фактором в деле воспитания молодых летчиков.
Герой Советского Союза П. Д. Климов прославился на Севере как бесстрашный воздушный боец. Он считался непревзойденным мастером истребления фашистских бомбардировщиков. Он совершил 300 боевых вылетов и сбил 11 фашистских самолетов.
В чем секрет успеха П. Д. Климова?
– хотели знать молодые истребители. Командование и политработники организовали встречу североморского аса с летчиками.
Вот что рассказал летчикам гвардии старший лейтенант П. Д. Климов о своем боевом опыте.
"Уничтожать "юнкерсы" - почетное дело истребителей. У нас на самолетах вооружение сильное. Поэтому бить вражеский бомбардировщик выгоднее всего по фюзеляжу, где расположен экипаж. Немецкое бронирование не выдерживает огня советских пушек. [226]
Однажды со своим ведомым Качевским я вылетел на перехват разведчика. Заранее мы рассчитали, где должны засечь противника. На встречных курсах выше себя увидели разведчика. Атаковать в лоб я не решился: облачность была низкая и немец мог туда скрыться. Тогда мы зашли ему в хвост. Фашист заметил нас и прибавил газу. Я приподнял машину и выпустил разведчику очередь в пузо. При повторной атаке заставил замолчать стрелка-радиста, а затем дал волю ведомому Качевскому. Он впервые вел огонь по реальной цели. И надо сказать, стрелял хорошо: сразу у "юнкерса" задымили оба мотора.