Крылья, ноги... главное - хвост!

Лосева Александра Анатольевна

– Ннуу… - неуверенно протянул Зулин, изо всех сил борясь с искушение уточнить, о ком все же говорит проводник – о Стиве или об Иефе. – В общем целом…

– Хвала богам. Задавай свои вопросы.

– Вопросы? Да, вопросы. Дай собраться с мыслями, друг мой. Ты меня несколько смутил своими шпионскими… хм… обозначениями. Я хотел спросить вот о чем: сегодня утром, когда… - маг запнулся и просительно глянул на друида.

– Наш товарищ, - подсказал Ааронн.

– Когда наш товарищ… - маясь, продолжил Зулин.

– Который из них? – уточнил эльф.

–

Демон Баатора! – взъярился маг. – Ты меня запутал совсем! Скажем так: сегодня утром ты повздорил с дриадой по поводу нашего товарища, который в этот момент явно собирался позавтракать юродивым гоблином. Так понятно? Я просто хочу выяснить, что произошло. Совершенно очевидно, что ты хотел ее… в смысле, его… то бишь, нашего товарища… тьфу!.. остановить. Но совершенно непонятно, почему Этна тебе помешала. Да еще и какие-то законы леса приплела. Я о них слышать уже не могу, о законах этих треклятых. Еще когда она была злобная…

– Я помню, вы рассказывали! – нетерпеливо перебил Ааронн. – После трансформации меняется не только внешность, нутро тоже преображается. Иначе никак. Иначе в трансформации просто не было бы никакого смысла. Но внутренние изменения, в отличие от внешних, можно контролировать. Рано или поздно наступает момент выбора между изначальной сутью и приобретенной. Это происходит постепенно, жизнь подкидывает разные ситуации, иногда даже смешные, как с той несчастной мышью…

– Хорошенький себе смех! – потрясенно пробормотал Зулин, вспомнив убиенного грызуна.

– А иногда довольно серьезные, как с этим гоблином. Этна недаром вмешалась – я не имел права влиять на…

– Нашего товарища, - услужливо подсказал маг, входя во вкус.

– Да. – Ааронн задумался и помрачнел. – Не имел права влиять, хотя очень хотелось. Законы леса… Я друид, как я мог забыть о них? Видимо… А, не знаю. Раньше я всегда сначала думал, а потом делал. Но не в этот раз. Если бы не… Я оказал бы ей медвежью услугу, потому что с каждым следующим разом животная часть Иефы становится все сильнее и сильнее, и лучше ей побороть это в себе сейчас, пока еще есть такая возможность. Потом она вряд ли сможет. В прочем, усилия Этны оказались напрасны – в итоге медвежью услугу оказал Иефе ее же совомедведь, прости за каламбур.

– Друг мой, - осторожно вклинился в рассуждения проводника Зулин. – Прости, что перебиваю, но я не уловил, с какого места наша беседа перестала быть секретной?

– Что? – недоуменно поднял брови эльф.

– Ты дважды назвал нашего товарищапо имени! – зловещим шепотом просвистел маг и нервно оглянулся на плетущуюся в хвосте партии полуэльфку.

* * *

…и все-таки нужно было как-то напомнить им про патруль.

Норах не называл имен, дат и сторон света, но нетрудно было сложить два и два и догадаться, что патруль шел с Северных Копей. Шел по той самой дуге, которая так раздражала нетерпеливого Кватала. По маршруту, как выразился орк.

Да, патруль шел по маршруту, а партия – нет. Партия с упорством, достойным лучшего применения, лезла в бесконечные авантюры и все время сворачивала куда-нибудь не туда.

«Хозяева занервничали, – сказал Норах. – Все это должно было закончиться еще чертову уйму времени назад». «Нас

должны были убить?» - спросила Иефа. «Были бы должны, – очень серьезно ответил орк, – уже убили бы давным-давно».

Зачем пресловутым хозяевам понадобилась полудохлая и озверевшая от обилия событий партия, Норах не знал. Об остальном просто молчал. Зачем емунужна была эта встреча, Иефа так и не поняла.

Обмен информацией?

Ну да. Ха-ха три раза.

Единственный вопрос орка прозвучал почти как издевка. «Скажи, пожалуйста, - очень вежливо попросил он, - то, что вы ищете… Оно такое круглое, гладкое, полупрозрачное и чрезвычайно магически полезное?» Иефа не знала точно, как выглядел Бристольский мирогляд, но определение «чрезвычайно магически полезное» показалось ей довольно точным, и она осторожно кивнула. «Вот спасибо! – возрадовался Норах. – Прям камень с души свалился. Терпеть не могу неопределенность. Да, если наткнетесь на патруль, не кидайтесь в лобовую атаку. Десять против пяти – как минимум глупо». «Ты сказал, что их одиннадцать, - подозрительно сощурилась полуэльфка. – Восемь гоблинов, кобольд, два орка-следопыта…» Норах рассмеялся и пропал в густом подлеске.

А ведь мы наткнемся. Обязательно наткнемся – как же иначе! Нас давно уже не ищут по маршруту – они ведь тоже не идиоты. Десять против пяти, сказал он. Значит он один из них. Орк-следопыт. Наверняка они разделились. Норах отправился на юго-запад, а тот, второй, на юго-восток. И даже если мы разминулись, он наверняка обнаружил след Кватала и его доходяг, а значит, нас будут встречать где-то там, на востоке. Совсем близко. Я знаю, я чую – с каждым шагом все ближе и ближе. И уж теперь-то вряд ли нас оставят в живых, потому что что-то у них из-за нас здорово засбоило. Все сроки прошли, время утеряно, мы им больше не нужны. Нас пристрелят, как кроликов, потому что мы не готовы. Чего я боюсь? Они идут и заговорщицким шепотом обсуждают последствия моей трансформации, называют меня «наш товарищ» и думают, что я ничего не слышу. Да одного выражения морды Зулина хватило бы, чтобы очень сильно заинтересоваться и очень старательно прислушаться.

Болваны.

Не отчитываться ни перед кем. Хотят – пусть верят. Не хотят…

Да, но что делать, если не хотят? Подыхать вместе с ними?

Ты плясала перед дверью и умерла. Такие не живут. Но, может быть, в этот раз у тебя получится умереть не так страшно…

Я не хочу! Не хочу умирать. Ни с ними, ни без них. На что я способна от страха? На подлость? На предательство?

Такие не живут. Какие? Трусливые? Малодушные? Завистливые? Неуверенные в себе? Какие?

Они должны поверить. Они обязаны. Сейчас, сию же секунду, потому что иначе придется лечь трупом у них на пути или наслать столбняк на всех сразу, или подсыпать снотворного в котелок, или… Черт, черт! Да что мешает развернуться и уйти обратно в Бристоль?! Черт…

Когда мы успели так перепутаться мыслями и делами, что теперь или умирать хором, или мучиться совестью целую вечность?