Крылья огненных драконов
Шрифт:
Тем временем на стене вслед за баллистами прекратили стрельбу и катапульты, поскольку их цели уходили в «мертвую зону». Арбалетчики, однако, стрелять продолжали, и потери строительных команд росли. Стоило где-то образоваться небольшой бреши, как туда тотчас впивался болт. Ко всему прочему, гвардейцы стреляли очень быстро, поскольку на каждого из них приходилось по нескольку проворных помощников, подававших им заряженные арбалеты.
Вскоре в дело вступил Густав фон Марингер. Тяжелые болты его арбалетов не могли пробить щиты вахмистров, однако были в состоянии повалить их. Договорившись
– Пусть тащат дополнительные щиты! – потребовал де Гиссар.
– Мы наберем их не более десятка, хозяин, – пояснил Мюрат. – Никто не знал, что нам их понадобится так много.
– Тогда берите доски и сколачивайте заграждения! Сгодится любой мусор! Нужно сделать завалы, за которым смогут работать каменщики!
Воспользовавшись паузой, сменились команды гельфигов, ведь растягивать час за часом тугие луки было нелегко. Приход новой и уход старой смены стрелков не остался без внимания наводчиков катапульт и баллист. В гельфигов полетели дробленый камень, ядра и смоляные бомбы, почти всегда находившие достаточное количество жертв.
Затем пришла очередь тех, кто пытался доставить к уступам готовые щиты и доски. Солдаты порой успевали разбежаться при виде летящих смоляных бомб, но брошенные ими щиты сгорали, и все приходилось начинать сначала. Это была странная битва, однако от нее зависело многое.
– Нужно что-то делать! – сказал де Гиссар, волнуясь.
– Может, пустить лаву?
– Давай! Главное – отвлечь внимание!
Сказано – исполнено. Мюрат пустил тысячу улюлюкающих уйгунов по уже проторенной дорожке. У них снова были стрелы с просоленными веревками, однако этого хода от разбойников уже ждали, и со стены полетели сотни плетенных из ивовых прутьев приспособлений под названием «корзинка». Попадая копытом на такую корзинку, кони поскальзывались и, как правило, теряли всадников.
Подскакав к крепостной стене, уйгуны увидели перед собой сплошной ковер из корзинок. Лошади начали оступаться, сталкиваться, всадники посыпались на землю, словно горох. Те, кто пытался обогнуть свалку, лишь усугубляли ситуацию и попадали на прицел к арбалетчикам. Не упускал своего случая и молодой граф Густав со своими товарищами, их гигантские арбалеты точно били по целям, прошивая тяжелыми болтами по нескольку человек и лошадей за один раз.
– Болтушку! Готовьте болтушку! – закричал фон Марингер, увидев уйгунов почти под стеной.
Рядом с головой графа пропела выпущенная гельфигом стрела – те, осмелев, начали постреливать из-за уступов.
– Ваше сиятельство, осторожнее! – предупредил фон Марингера один из сопровождавших его вассалов.
– Пустяки, – отмахнулся граф. – С такого расстояния они не попадут.
В то же мгновение предупредивший графа рыцарь получил в горло стрелу и, захрипев, свалился с яруса во
– Подумать только, какие меткие, – обронил фон Марингер и, коротко выглянув из-за каменного зубца, благоразумно спрятался снова. – Давай! – крикнул он, обращаясь к трем обслуживавшим болтушку солдатам.
Те с разгона подкатили ее к стене и опрокинули. Смоляная бомба скользнула по закругленному желобу болтушки и, подпрыгнув, перемахнула через крепостной ров, расколовшись в гуще свалившихся с лошадей уйгунов.
Полыхнуло жаркое пламя, закричали люди, отчаянно заржали лошади. Зрелище было ужасное, но скоро все закончилось, и огонь начал с треском пожирать трупы. Запахло горелым мясом и шерстью, однако основная часть конницы уже уходила прочь.
– Скверно выглядит, – сказал де Гиссар.
– Скверно, хозяин, – согласился Мюрат, – зато все уступы, кроме центрального, строятся полным ходом. Противник не отказал себе в удовольствии поджарить уйгунов, однако на это время оставил в покое наших строителей. Выходит, ценой потерь мы своего добились.
– Да, – согласился де Гиссар, наблюдая, как от основательно подросших стен уступов уходят со своими щитами вахмистры: их помощь там больше не требовалась.
– Значит, мы все-таки зацепились, – сказал граф.
– Зацепились, хозяин.
По полю носились обожженные лошади уйгунов. Он жалобно ржали, но никто не торопился поймать раненых животных, чтобы прирезать, поскольку их мясо имело резкий привкус и в пищу не годилось.
– Ты видел, что они бросали под ноги лошадям? – спросил граф.
– Должно быть, тростниковые ловушки, хозяин,
– Хитрые, мерзавцы. На все у них готов ответ.
34
Когда последние камни легли в стены уступов, воцарилась неожиданная, непривычная тишина. И осаждавшие, и сидевшие в крепости поняли, что наступил момент, когда должно решиться – кто сильнее.
– Ну что же, – сказал де Гиссар, обращаясь к Мюрату. – Пора принимать решение.
– Так принимайте его, хозяин.
– Хорошо. Готовь уйгунов, посылай в уступы гельфигов, и пусть мастеровые расширят стены, чтобы поместилось побольше солдат.
– Я пойду к уйгунам.
– Иди и скажи, что я надеюсь на них. Пусть крючья-тройники станут сегодня самым страшным оружием.
Получив новый приказ, укрывавшиеся в старых уступах гельфиги стали по одному, по два перебираться в новые укрепления. Со стороны лагеря к ним уже бежали длинной цепочкой курьеры, тащившие мешки с черными стрелами – для точной стрельбы, и охапки стрел попроще, обмотанных просоленными веревками.
– Закованные в сталь арбалетчики пытались помешать подносчикам стрел, однако после десятков прямых попаданий по шлемам и накладкам точность их стрельбы ухудшилась. Практически гвардейцы были выведены из строя, так что сопротивление гельфигам оказывал только молодой граф Густав со своей командой, методично нанизывая на болты самых смелых гельфигов.
Ни от кого не таясь, на склонах холмов начали выстраиваться полки пеших уйгунов. Им предстояло сделать основную работу – вскарабкаться на стены, прорубиться к воротам и опустить мост.