Крылья возмездия

Эссес Дария

Отец Клэр беззвучно всхлипывал на ступенях крепости, запустив пальцы во взлохмаченные волосы. Эстелла сотрясалась от рыданий за его спиной, хватаясь за удивительно спокойного Аарона. Это были слезы отчаяния. Слезы злости и обиды на судьбу. Слезы маленькой, совершенно крошечной надежды, что проснулась в них на следующий день вместе с восходом солнца.

–Ты ничего не помнишь, потому что на тебя наложили закон Вето,– объяснил Фрэнк, смотря на нахмурившегося Тобиаса.– Как и на всех членов Сената. Но разница в том, что остальные просто не

могут говорить на запрещенные темы. Как, например, Ариадна. Поэтому она помогала Эстелле другими способами. Раньше на тебя это действовало точно так же, но потом, Мортон, тебе подчистую стерли память. Это похоже на то, что десятый Конгломерат сделал с Люцифером.

Эстелла внутренне сжалась, вспомнив слова матери.

«Молчаливые не погибают».

– С Люцифером? – нахмурился Дагнар.

Фрэнк опять цокнул.

– Ничего не знает, да еще и возникает… После первого Сената только Захра нашла способ овладеть законом Вето. По сути, тем семерым смертным удалось стереть память поколению с помощью двух артефактов. Поэтому они и смогли лишить воли самого Люцифера. Захра сделала это лишь благодаря короне Дафны. Окажись в ее руках два артефакта, исход был бы гораздо, гораздо хуже.

– Дайте угадаю, – встряла в разговор Астра, поигрывая короткими ножами и метая взглядом молнии. – В ее случае не обошлось без Алдариона?

– Думаю, так и есть, – согласился Фрэнк. – Алдарион каким-то образом узнал, что два артефакта, корона и кинжал, связаны. Возможно, о мертвых Богах тоже догадывался. Он передал эти знания дочери, после чего она и наложила закон Вето на Сенат. Вы помните, как Тобиас дал Альянсу знак, что узнал нечто о Путях?

Мортон задумчиво молчал. За него ответил Дагнар:

– Он ничего особого и не говорил. Просто написал две фразы, а дальше мы сами догадались.

– Что за фразы? – впервые за заседание подала голос Эстелла. Тогда она не была знакома с повстанцами, поэтому не знала, из-за чего Тобиас попал за решетку.

Аарон встал из-за стола и подошел к пыльному окну. Оглядев территорию крепости, процитировал:

– «Стены падут, а слова исказятся. Торопите ее».

Фрэнк медленно обвел их взглядом, словно надеясь, что они сами найдут ответ.

– А теперь сложите первые буквы.

На пару секунд все замолчали. Затем Эстелла подняла голову и выдавила:

– С П А С И Т Е.

Выходит, Захра заставила Сенат молчать с помощью силы короны, а затем, когда уличила Тобиаса в предательстве, полностью лишила его воспоминаний о правлении и всей истории с Путями?

Но как?

– Ты знаешь, как именно она наложила на них закон Вето? – обратился Аарон к Фрэнку, снимая с языка ее вопрос.

Дарроу подошел к длинному стеллажу. Достав один из увесистых манускриптов, вернулся за стол и начал перелистывать страницы.

– Вот, взгляните. – Все сразу же склонились над книгой, загораживая друг другу вид головами. – Это относительно

недавние записи, появились лет двадцать назад.

На странице изображалась та самая корона, открывающая путь в Невесомье. Изящная, состоящая из тонких золотых прутьев, которые напоминали ветви дерева. Эстелла на мгновение даже позавидовала мастерству художника: корона была в точности такой же, как та, что находилась в Стеклянном замке.

– Зачитайте, что там написано, – пропыхтела Астра, подпрыгивая и пытаясь выглянуть из-за плеча Аарона.

– Корона золота и слез, – процитировала Эстелла, только сейчас заметив, что каждый луч заканчивается небольшим овалом, напоминающим слезу. – Один из семи артефактов Высших, который принадлежал Богине Солнца. Конгломерат заточил в него часть ее силы, что осталась после нападения смертного. Если кинжал был олицетворением создателей Нового мира, то корона стала частичкой, удерживающей Старый. Эти артефакты полностью противоположны. Остальные шесть самоуничтожились, когда Боги Пустоты погибли. А корона только кажется до блеска начищенной. Поэтому я не советую вам ее надевать…

Эстелла прочитала пометку внизу страницы и ахнула:

– Боги милостивые, это написал один из учеников? Можно забрать себе?

– Только попробуй умыкнуть из-под моего носа хоть один экземпляр!

Фрэнк вырвал книгу из рук Эстеллы и наградил ее таким же взглядом, как в лавке магических книг. Эстелла насупилась, мечтая стукнуть его по голове.

– Плакучая ива, – прочитала она заголовок следующей страницы, когда Дарроу, настороженно щурясь, все-таки отдал книгу. – Материальное сосредоточение жизненной энергии Нового мира. Так называемые первозданные Пути.

– Ива до сих пор существует? – вдруг спросил Аарон.

Все устремили взгляды на Фрэнка. Даже Дагнар. Они понимали, что сейчас только он знает правду, которую от них так умело скрывали.

– Не знаю.

Отмена.

– Как это ты не знаешь? – вскинулась Костяной Череп. Рукава ее новой мантии закатились и обнажили иссохшие предплечья.

«Жуть какая».

– Никому так и не удалось узнать, что произошло с ивой после изъятия Путей. Когда закон Вето стер память тому поколению, местонахождение ивы забыли. Поэтому мы не знаем, где она находилась и осталась ли внутри нее хоть крупица силы. Это может быть абсолютно любое дерево – хоть в Асхае, хоть в Вересковом лесу.

– Или иву могли уничтожить после войны, – задумчиво сказала Эстелла.

– Как вариант, такое тоже могло произойти. Теперь на двухсотую страницу.

Она мельком пробежалась по строчкам. Взгляд зацепился за то, что, видимо, и хотел показать им Фрэнк.

– Кинжал Вечности.

Как только последний слог сорвался с ее губ, Эстелла почувствовала резкую боль в левой ладони. Иголки пробежались от пальцев к плечу, затем снова опустились вниз. Символ Нитей Судьбы жег кожу так, будто его вырезали заживо.