Крылья возмездия
Шрифт:
Аркейн припал к земле, прижался всем телом, молясь остаться в живых. Пыль попадала в ноздри и уши, дышать становилось нечем. Его словно хоронили заживо.
Он не знал, сколько времени прошло – день, месяц или год. Нити охватили весь Новый мир, дотянувшись до самого Иотороса и Киэрии. Они искали своих владельцев, сжимали их, словно в тиски.
Те кричали. Плакали. Забывали.
Мир перестраивался. Перестраивались королевства и их столицы,
Мир менялся – а вместе с ним менялись и души.
В какой-то момент одна из нитей дотянулась до сердца Аркейна.
И мгновенно почернела.
Все забыли, но он помнил. И знал, что нужно делать.
Внезапно Аркейн что-то почувствовал. Он пытался сдержаться, но все же бросил взгляд на небо, пытаясь разглядеть что-то сквозь пелену.
Или кого-то.
Когда Нити вернулись в Невесомье, а время и пространство соединились в одной точке, шесть тел исчезли. А вместе с ними бесследно исчезли их нити – потому что кинжал всегда уносит две жизни. В этот раз он унес с собой все, что имели эти смертные люди.
И тело, и душу.
Навсегда.
Глава 9
Отмечены вечностью
Эстелла не могла отойти от этого видения почти три часа.
Она взахлеб рыдала, кричала, билась в руках Аарона, а затем просто смотрела в пустоту. Все еще слыша, как плакала у ивы та женщина – Вайолет. Которая не хотела делать виновным Альянс. Все еще видя, как нити пересекали континенты, чтобы охватить собой весь Новый мир и перестроить его.
Все еще чувствуя, как Многоликий Оракул – Аркейн – смотрел прямо на нее.
Он увидел ее сквозь время.
Эстелла понимала, насколько важный, переломный момент для всего мира ей удалось лицезреть. И от этого становилось еще страшнее.
– Почему? – прохрипела она, лежа на диване в углу той же комнаты. – Почему я снова что-то вижу?
Фрэнк присел рядом и погладил ее по голове, как давным-давно делал отец. Она уже и позабыла, как ощущались на коже его мозолистые руки. Он перестал касаться своей дочери, когда Эстелле было лет семь, словно она могла чем-то его заразить.
Остальные Пылающие уже разошлись по спальням – точнее, их выгнал Фрэнк.
– Вы с Илаем – избранные Камельерой и Малаки. Я догадывался, что они попытаются связаться с тобой через кинжал. Как с тем, кого сами же одарили силой.
Эстелла бросила взгляд на стол, где лежал артефакт.
– Что это значит?
– Многие считают, что Камельера и Малаки не наделяют никого своей связью уже сотни лет. На самом же
Эстелла сжала левую ладонь в кулак. Символ отозвался слабым покалыванием.
– Икар и Солнце. Как в той легенде, которую рассказывала мне бабушка.
– И ты знаешь, чем она закончилась? – мягко поинтересовался Фрэнк.
Она медленно кивнула. Почувствовав, как грудь сжимается от тревоги, Эстелла решила перевести тему:
– Я видела плакучую иву, но не знаю, важна ли она для нас. Слишком много деталей, которые, черт возьми, никак не сходятся!
– Никогда не знаешь, какое слово является ключом к правде. Так что сейчас нам важно все.
Эстелла прикрыла глаза и постаралась вспомнить, что окружало ее в том видении. Она слышала пение птиц и завывание ветра. Вокруг распускались пушистые цветы – самых разных оттенков и размеров. Река змеилась и огибала две каменистые возвышенности, напоминающие маленькие горы.
– Это какая-то пещера. Очень большая пещера, которая сама по себе является… как будто отдельным миром. – Эстелла сильнее зажмурилась, словно это могло помочь. – Долина. Но я не понимаю, где она может находиться! Как в легенде побывала… Никогда не видела ничего подобного…
Она открыла глаза и обреченно выдохнула.
– Из меня отстойный охотник за сокровищами.
Фрэнк тихо засмеялся и, подняв с пола стакан с каким-то отваром, передал его Эстелле. Она сделала глоток обжигающей жидкости, сваренной Костяным Черепом, и откинулась на спинку дивана. Дарроу еле-еле выгнал чернокнижницу: она никак не хотела уходить, хлопоча над Эстеллой, будто та могла умереть.
– Отдохни. Может, позже вспомнишь что-нибудь еще. Белый шоколад лежит на столе.
Он начал подниматься, но Эстелла схватила его за рукав.
– Подожди. Ты рассказал им, как Захра наложила на Сенат закон Вето? – Фрэнк опустился обратно и кивнул. – Расскажи и мне, пожалуйста.
Тяжело вздохнув, он положил локти на колени и посмотрел в окно.
– Знаешь, Эстелла… Я видел лица твоих родителей тогда, на площади Оритела. – Она приоткрыла от удивления рот. – Да, в тот день я был там. И я видел их лица после, на балконе Стеклянного замка. А еще я помню взгляд твоей матери, когда они приехали на похороны Рамоны…
Эстелла выпрямилась, пытаясь обуздать вспыхнувшую в груди злость.
– Только не говори, что они жалели об этом. Что их вынудили приговорить меня к пожизненному заключению и убить Алека. Алека, черт возьми, который был мальчишкой и не мог дать отпор!
– Возможно, так и есть… – начал он, но Эстелла взмахнула рукой и прошипела:
– Хватит! Я не собираюсь мириться с тем, что они сделали. Просто расскажи мне, как Захра наложила на них закон Вето, и можешь идти. Мне плевать, что ими двигало. Ничто не может оправдать публичную казнь и заключение своей дочери за решетку, Фрэнк!