Крылья

Нестеренко Юрий Леонидович

— Валери, ит'с эгэйнст ауа рулз, — озабоченно произнес черный. — Джордж вилл би дисплизд.

— Ай'л фикс ит виз Джордж майселф, — ответила Валерия. — Ай'м зе лидер оф этногрэф груп.

— Эт лист ду дезинфекшин фёст.

— Оф коз. Эйольта, ты, конечно, только что искупалась, но ты не против помыться?

— Уж и не помню, когда делала это в последний раз, — благодарно вздохнула я.

Валерия провела меня в одно из зданий — это был белый куб с плоской крышей. Двери сами разошлись в стороны при нашем приближении. Оказавшись в прихожей, озаренной мягким светом, исходившим прямо от потолка, моя провожатая сняла шлем и перчатки, положив их на полку, а затем вдруг провела пальцем по своему комбинезону от горла до низа живота — и ткань разошлась, словно

рассеченная ножом, хотя я готова поклясться, что прежде она была абсолютно целой и без всяких следов застежек, и гостья со звезд провела по ней даже не ногтем, а подушечкой пальца. Комбинезон упал к ее ногам; под ним оказалась похожая одежда из переливающейся ткани, только не мешковатая, а облегающая, и я с удивлением увидела, что Валерия, должно быть, совсем недавно родила. Груди у нее были просто огромные, раза в три больше, чем даже на пике брачного сезона, — такие бывают только на поздней стадии беременности и у кормящих матерей. Ну а так как живот у нее был вполне стройный, значит, роды уже состоялись. Я подивилась легкомыслию пришельцев: уж если женщина отправляется в экспедицию, у нее должны быть дела поважнее, чем рожать и создавать лишние сложности своим спутникам! Впрочем, одернула я себя, что я знаю о целях пришельцев? Может быть, они решили основать на Земле постоянную колонию? Тем более что звездный корабль улетел…

— Сложи одежду сюда. — Валерия выдвинула из стены металлический ящик. Пока я стягивала с себя мокрые тряпки, она открыла в стене еще какую-то крышку; там стоял стакан, тут же наполнившийся прозрачной жидкостью. — Вот, выпей, — протянула она мне.

Я осторожно понюхала — запаха не было, потом попробовала. Не сказала бы, чтобы вкус был приятным.

— Что это? — Я отстранила стакан. — Я лучше выпью простой воды.

— Это не опасно. Это убьет болезнетворные микроорганизмы… в общем, всякую заразу.

Не очень-то вежливо с ее стороны считать меня заразной, но, в конце концов, как говорят в Ранайе, мой дом — мое королевство.

Так что я подчинилась законам местного королевства и выпила невкусную жидкость.

— Заходи в эту дверь, — продолжала инструктировать меня Валерия, видя, что я уже разделась. — Вода польется сама… Ничего не бойся. Воду не пей. Если случайно проглотишь, ничего страшного, но вообще она для этого не предназначена.

Я шагнула в дверь и очутилась в небольшой кабинке, которую тут же залил жесткий белый свет. Он шел с потолка, со стен и даже с пола. Едва дверь за мной закрылась — сама! — как следом за светом, точно так же отовсюду, ударили тонкие, но сильные струи воды, щекотавшие кожу. Вода была горячей, но не настолько, чтобы это было трудно терпеть, и имела слабый и необычный запах; мне трудно его описать: ничто в живой природе так не пахнет. Струи хлестали по всему телу, но не по лицу — на него они падали спокойным дождем, не мешая дыханию. Сначала я думала, что мне просто повезло удачно встать, но потом поняла, что, куда бы я ни повернулась, напор струй, направленных в лицо, сразу ослабевал. В общем, это было даже приятно, но для полноценного мытья не хватало мыла и мочалки. Только я об этом подумала, как из стен выползли гибкие щупальца, на концах которых словно цветы распустились щетки. Предупреждение Валерии — «не бойся» — я встретила снисходительной усмешкой, но теперь подумала, что оно было очень кстати. Щетки принялись деловито тереть меня, двигаясь от головы к ногам и не обходя вниманием ни одного самого маленького участка тела. Особенно долго они трудились над волосами, а также над крыльями; я бы и рада была им помочь, расправив крылья пошире, но в кабинке для этого было мало места. Дойдя до ступней, щетки продолжали забавно тыкаться в них; я уже поняла, что должна подставить подошвы, но мне было интересно проверить, у кого из нас окажется больше упрямства. Щетки оказались настойчивей, и я сдалась, хихикая от щекотки.

Сразу же вслед за этим струи воды иссякли, осыпавшись последними каплями, и из тех же мелких отверстий в стенах хлынули потоки теплого воздуха, высушив меня за какие-то мгновения. Затем дверь открылась.

При моем приближении из стены выехал ящик с одеждой, но теперь вещи в нем были сухие и теплые и приятно пахли чистотой и свежестью. Правда, хардаргского ножа среди них я уже не обнаружила. Пистолета я лишилась еще раньше — как видно, он выскочил из-за пояса, когда я врезалась в воду.

Валерии в помещении уже не было, но, едва одевшись, я услышала ее голос:

— Входи! — и передо мной открылась еще одна дверь. Я шагнула и оказалась… в лесу.

Никакого леса, конечно, здесь быть не могло. В жарком засушливом климате северного Глар-Цу растут в лучшем случае хвойные кустарники; их же я видела и на Зуграхе, причем за пределами поселка.

И тем не менее меня окружали высокие деревья — я задрала голову и увидела, как солнце пробивается сквозь кроны на высоте в десятки локтей, — у их подножия зеленели трава и кусты, слабый ветерок шелестел в листве, звонко перекликались птицы. Воздух был чистый и прохладный, совсем не похожий на пыльную знойную атмосферу этих мест. Да и не только воздух — я не сильна в ботанике, но растения тоже не походили не только на гларцуские, но и вообще на какие-либо известные мне. Особенно деревья, чья белая с черными пятнами кора напоминала скорее шкуру животного. Никогда бы не подумала, что такие бывают.

Потрясенная этим зрелищем, я не сразу заметила, что стою все-таки на плоском полу, а не среди травы. На этом же квадрате пола располагался диван, имевший форму прямого угла, и нечто вроде овальной тумбочки.

Валерия сидела на диване в непринужденной позе.

— Проходи, садись. — Она сделала приглашающий жест.

— Что это? — обвела я рукой вокруг.

— Видеообои плюс одоратор. Объемная картинка, воспроизводящая цвет, звук и запах. Если хочешь, включим какой-нибудь более привычный для тебя пейзаж.

— Нет, на наши пейзажи я уже насмотрелась… Так выглядят леса твоего мира? — На вид ей было не больше тридцати, и я решила, что, раз она зовет меня на «ты», буду отвечать ей тем же.

— Некоторых его регионов. Это березовая роща.

Какое-то время я молча созерцала совершенную иллюзию. Листья шевелились под ветром, в траве, шурша, просеменил забавный зверек, весь утыканный иголками…

— Красиво, — резюмировала я. — Хотя в лесах под Йартнаром летом тоже недурно. Твой мир — такая же планета, как наша?

— Да, очень похожа. Чуть побольше, и сила тяжести повыше, и ваш климат в среднем мягче и теплее нашего, зато континентов у нас шесть, а не три, и ваш мир куда беднее тяжелыми металлами… Но это все несущественные различия, если сравнивать с другими мирами. Большинство планет в космосе — мертвые каменные шары. Раскаленные или замороженные, окутанные ядовитыми газами под большим давлением или вовсе лишенные воздуха…

Эта картина столь ясно представилась мне, что я поежилась; на мгновение даже показалось, что мне трудно дышать. Выходит, звезды, бриллиантами сверкающие в ночном небе, вблизи не столь уж и привлекательное место…

— Как называется ваша планета? — спросила я вслух.

— Земля.

На миг мне показалось, что надо мной издеваются.

— Но это наша планета — Земля! — воскликнула я возмущенно.

— На наших языках это слово звучит по-другому, но смысл у него точно такой же — почва, суша, антоним неба. Вполне естественно, что разные культуры, живущие на суше и кормящиеся тем, что родит почва, называют свой мир этим словом. Если где-нибудь в космосе существуют океанские формы разумной жизни, они наверняка зовут свою планету Вода.

У меня мелькнула некая мысль, но, прежде чем она успела оформиться, Валерия продолжила:

— Вообще, что бы ни говорил Джордж, между нашими культурами не так уж мало общего. Даже ваше Святое Троекнижие… Ты верующая?

Я пожала плечами:

— Моя мама верующая, а доктор Ваайне говорит, что религия — дитя, рожденное от брака страха с невежеством. Я скорее согласна с доктором. Во всяком случае, Йирклой учит считать всякое утверждение ложным, пока не доказана его истинность. Не скажу, что принимаю все положения его философии, но…