Крымчаки. Подлинная история людей и полуострова
Шрифт:
– Ааа, больно?
– Даааааа, – заныла Белогвардейщина.
– Вот, что я говорил?..
– Ньютон говорил, Илья Соломоныч, – вставил хорошист Хорьков.
– Да? Встать… в угол! Да-да, – опомнился Илья Соломоныч, – Ньютон, когда яблоко ему на голову…
– Да нет же, это про всемир… – опять вставил хорошист.
– Так тебе больно, девочка?
– Да-а, – уже со слезами протянула Белогвардейщина…
– Так вот, с какой силой я ударил тебя по ладони, с такой же и ты ударила меня… Что из этого следует?
– Я
– Так что следует? – грозно посмотрел на девочку Илья Соломоныч… – Девочка, ты же тупая! Так слушай внимательно: сила действия равна силе противодействия, поняла?
– Я учила…
Я сидел и слушал этот незлобный разговор ученицы и учителя, видел, как Илья Соломоныч все время полуулыбался и, конечно, не хотел ставить Белогвардейщине двойку, а хотел вытянуть из нее хотя бы троечку. Я все больше понимал, как мало мы знаем о тех, кто нас не только учит годами, но и живет рядом. И действительно, почему он такой седой? Ну, воевал… Мой отец тоже воевал, но…
В это время в класс ввели Лариску Ломброзо, ученицу, которую хотели исключить из школы за «аморалку», потому что ее поймали в подвале для стрельбы с двоечником Фуки, по слухам, чуть ли не в момент поцелуя…
В классе повисла тишина, но Илья Соломоныч прервал Ларискино виртуозное молчание и вызвал ее к доске.
– Так, девочка, тебя не было месяц, а как у тебя с электричеством?
Лариска встала из-за парты вся такая чистенькая и ладненькая и как врезала по току, синусам и косинусам:
– Ток течет в проводнике из-за разности потенциалов, движение электронов обусловлено напряжением. Сопротивление, которое испытывают электроны, обозначают буквой «Р». Отношение напряжения и сопротивления дает ток в цепи, обозначаемое «У»…
– Вот так-то, Чирков и компания, – сказал Илья Соломоныч, потирая руки. – Девочка не ходила месяц в школу, и что мы видим? Садись, Ломброзо, пять…
– В нашу школу, – пиликнул наш хохмач и троечник Чирков.
– Что? – проревел Илья Соломоныч…
В это время подо мной треснул и развалился стул, и я рухнул на пол.
– Собрать стул вне класса, – сказал мне Илья Соломоныч.
Я унес старые деревянные кости в соседний пустой класс, кое-как собрал стул и принес его назад. Стул шатался.
– Так, ты собрал стул, но сидеть на нем невозможно. Завтра принесешь новый стул или соберешь как следует старый.
Я, естественно, не сделал этого. И на каждом уроке физики Илья Соломоныч торжественно, медленно шел в конец класса, брал искореженный стул, так же медленно нес его через весь класс назад, ставил на кафедру, философски молчал и потом говорил:
– Вот! Он починил стул…
Затем нес его так же медленно в конец класса и продолжал урок. И так целый месяц. Он доконал меня. Наконец, я свистнул в другом классе похожий стул и подменил его, выбросив останки старого на мусор.
Илья Соломоныч пришел в класс на
– Вот! Он украл стул. Но дело не в стуле, а в том, что на том, старом, еще сидели в нашем кабинете Менделеев и Курчатов, наши выдающиеся ученые… А мальчик не захотел сидеть на нем. Он не будет великим ученым…
– А на каком стуле сидели вы, Илья Соломоныч? – прервал его с ехидцей в голосе Чирик.
Илья Соломоныч как-то аж задохнулся, умолк, затем тихо сказал:
– Чирков, я сидел там, где надо было…
Но вообще-то Илья Соломоныч был добрым и незлопамятным человеком, и уже через пять минут его белые от мела руки летали по доске, выводя решение задачки. Он так увлекался, что рубашка его, расстегиваясь на нижней пуговице, открывала испачканный мелом живот. Он был фанатиком своего предмета и требовал того же от учеников. Но когда он понимал, что дело безнадежно, то просто тянул ученика, что бы тот получил проходной балл для аттестата.
Так случилось и с нашим штатным хохмачем Чирковым, когда тот, влюбившись в Лариску Ломброзо, выучил наизусть устройство трансформатора. Как-то Чирик сам попросился ответить на вопрос об устройстве этого сложного зверя.
– Ты, конечно, Чирков, ни черта в этом не соображаешь, – сказал смиренно наш учитель.
– Нет, я могу ответить. – Чирик вышел к доске и с блеском рассказал классу, как работает трансформатор.
– Я потрясен! Деточка, ты влюбился! – сказал Илья Соломоныч.
– Да, в трансформатор, – отшутился Чирик, хотя наш учитель физики попал в точку.
С тех пор Чирик стал признанным знатоком трансформаторного устройства. Но и Илья Соломоныч, зная такому знанию цену, все же тянул ученика за эту хрупкую соломинку. На выпускных экзаменах, когда Чирик взял билет, он, обращаясь к комиссии, сказал под одобрительные кивки уставших учителей и представителей гороно:
– А может, деточка, ты нам про устройство трансформа тора расскажешь?
– Трансформатор, – гордо начал Чирик…
И таким образом избежал даже тройки по физике в аттестате. Правда, когда он попробовал поступить в институт и на вступительном экзамене, где уже не было Ильи Соломоныча, попытался рассказать о трансформаторе, его оборвали:
– Абитуриент, но у вас же в билете этого нет. Двойка… Только после нескольких лет я узнал, почему Илья Соломоныч был при его молодости совершенно седым.
Мы тогда вообще не очень интересовались, кто какой национальности. Нет, уличная шпана, конечно же, дразнила нас по разному, мы обижались, но в школе… Все были равны. А особенно учителя. Это потом, когда я стал взрослым, мне почти случайно удалось узнать, что Илья Соломоныч был крымчаком итальянского происхождения. Их считали евреями, особенно после того, как Сталин в тридцатых годах сказал примерно так: