Крымская ракета средней дальности

Дышев Андрей Михайлович

Я вышел со двора, сделал контрольный круг и увидел такси. Очень кстати! Махнул рукой. Машина остановилась. Таксист, пригнув голову, чтобы увидеть меня через опущенное окно, спросил:

– Далеко?

Я не ответил, сел на заднее сиденье и протянул несколько крупных купюр. Водитель коротким и быстрым движением скомкал их в своей ладони. Так змея пожирает мышь. Я прислонился лбом к стеклу.

– Поехали на Дзержинку.

– А потом?

– Я скажу…

Может, вся эта суета напрасна, и Эльза вовсе не собирается тащить на свидание со мной своих церберов. Но перестраховаться все же стоит. Стыдно будет попасться милиции. Еще один повод для иронии. Ирэн подумает: не успел расстаться со мной, как вляпался. И наступит

ее очередь с пистолетом в руках останавливать милицейскую машину и вызволять меня… Интересно, что она сейчас делает? Спит? Или сидит у телевизора? Я уже не помнил, когда в последний раз смотрел телевизор. Впрочем, вру, помню! Это было в курятнике. Мы с Ирэн смотрели «Криминальные новости». Как же это было давно!

Таксист вырулил на Дзержинку и неторопливо, чтобы успеть выполнить мою очередную команду, поехал вверх. Вот и кафе! Я лишь скользнул по красным зонтикам и белым столам взглядом, чтобы водитель не заметил моего интереса к ним. Эльзы нет. Наверное, еще не подошла.

– Теперь налево и по кругу на набережную, – сказал я.

Таксист – калач тертый. Он понимает, что я за кем-то слежу, но расспросами не донимает. Деньги получил – и больше ему ничего не надо. Чем меньше он узнает, тем спокойнее будет жить.

Я оторвался от стекла и откинулся на спинку сиденья. Не фантастическую ли цель я поставил перед собой – вынудить ее раскрыть тайну следствия? Допустим, я смогу убедить Эльзу в том, что не причастен ни к убийству Тоси, ни к убийству Новорукова, ни к убийству Фатьянова. Допустим, она мне поверит. Скажет: ты меня убедил и отныне переходишь в категорию свидетеля. И что же? Я смогу облегченно вздохнуть, спокойно вернуться к Ирэн, а завтра утром выйти на работу? Нет, нет, нет! Мнение следователя обо мне ничего не решает. Я ведь не только пытаюсь спасти свою репутацию. Черт с ней, с репутацией! Шопенгауэр вообще советовал наплевательски относиться к общественному мнению о себе. Я борюсь за свою жизнь, которая уже столько раз подвергалась опасности! Но разве Эльза способна защитить меня от убийцы? Я скажу ей: до тех пор, пока я не найду этого человека, можете считать меня трупом… Нет, этого мало. Эти слова вызовут у нее лишь усмешку. Ей наверняка покажется, что я преувеличиваю. Она может посоветовать: «Уезжай куда-нибудь». И тогда я признаюсь, что хочу помочь ей в поисках убийцы. Она наверняка станет возражать, ссылаться на то, что мои усилия не только опасны и чреваты дурными последствиями, но просто-напросто незаконны… Мне придется в лепешку расшибиться, чтобы она хотя бы дала вектор поиска. Пусть обмолвится хоть одним словом, хоть намеком: «Мы подозреваем и держим на контроле человека, который…»

– Здесь разворачивайтесь и снова на Дзержинку.

Не пропустить бы ее! Кафе, которое я обозначил на схеме, не существует. Пунктирная линия приведет Эльзу в тупик. И она решит, что я играю с ней. Второй раз на встречу она уже вряд ли придет… Вот кафе. Официант с подносом в руках стоит у столика ко мне спиной, закрывая собой кого-то. Такси едва катится по узкой и тесной улице. Бесконечный поток отдыхающих, движущийся по тротуару, мешает мне. Праздные люди похожи на конфеты в пестрых фантиках… Но вот я уже вижу, что за столиком сидит женщина в бежевом льняном костюме и что-то рассматривает на своей руке. Это Эльза! Она читает мою записку! Ее волосы распущены и прихвачены кожаным ремешком. Со стороны не дашь больше тридцати лет. Молодая романтическая особа… Она что-то сказала официанту и встала из-за стола.

Деревья и угол дома закрыли ее. Такси продолжало медленно подниматься по улице, которая изгибалась подковой… Эльза прочитала записку. Она должна правильно меня понять. Я имею право позаботиться о своей безопасности. В ее руках простая и понятная схема. Ей надо идти вверх по Дзержинке – в ту же сторону, куда сейчас ехало такси. Если оперативники все время держат Эльзу в поле зрения,

то весь этот павлиний «хвост» потянется за ней. Я должен сделать все очень быстро, чтобы отсечь его, не дать милиционерам опомниться.

– Останови здесь! – сказал я таксисту. – Но мотор не глуши.

Машина взяла правее, наехала передним колесом на бордюр и остановилась. Я сел так, чтобы через боковое зеркало видеть все, что происходит за нами. Уменьшенное, сжатое отражение улицы дрожало, как если бы отражалось на поверхности воды. И все же я достаточно отчетливо видел серую полосу тротуара, шероховатую стену дома и людей, которые появлялись из-за его угла. Чтобы дойти до этого места, Эльзе понадобится не больше минуты. Еще столько же, чтобы поравняться с машиной. Чтобы сориентировать оперативников (если, конечно, они шли за ней), Эльза могла оставить записку на столе кафе. Тогда они наверняка опередят ее и возьмут под контроль весь маршрут, который я обозначил пунктиром. Значит, кто-то из них может оказаться рядом с такси. Вот этот парень с длинной выгоревшей челкой, в шортах и ярко-красной футболке – случайно не милиционер? Или вот эта курносая девушка с милым мальчуганом? Или вот этот грузный мужчина, толстые пальцы которого стянуты золотыми перстнями?..

Я здорово рисковал. Конечно, вряд ли кто-то мог меня заметить и опознать сквозь пыльные стекла такси. Но вот когда Эльза остановится рядом с машиной… Чесать затылок времени не будет.

Вот и она! Идет спокойно, отрешенно глядя на прохожих. Туфли с короткими каблуками опускаются на асфальт ровно и твердо, как молоточки в руках чеканщика. Спереди на платье – глубокий вырез. Высокая, смело открытая грудь заявляет о своей готовности к любви. Тяжелые деревянные бусы лежат на ней змейкой. Обе руки, украшенные платиновыми перстнями и браслетами, сжимают плетеный кожаный ремешок сумочки. Взгляд, фигура, походка – все гармонично складывается в образ одинокой, с богатым духовным миром женщины, у которой обостренная чувственность и проницательный ум составляют две равновеликие ценности.

Погруженная в свои раздумья, Эльза поравнялась с такси, и тогда я широко распахнул перед ней дверь, которая, словно турникет, перегородила женщине дорогу. Эльза вовсе не была готова встретиться здесь со мной. Может быть, она вообще не думала обо мне. Полагая, что распахнутая дверь такси – это всего лишь неосторожность какого-то пассажира, она попыталась обойти препятствие, чтобы продолжить путь, но я взял ее за руку.

– Ах, это ты? – спросила она улыбаясь и не выказывая чрезмерного удивления. – Фигаро здесь, Фигаро там…

– Садитесь быстрее! – поторопил я. – А то какой-то идиот с балкона этого дома кидается цветочными горшками.

Я буквально втянул ее в салон. Эльза не сопротивлялась и даже попыталась скрыть свою озабоченность. Словом, она держалась молодцом. Я захлопнул дверь, и такси сорвалось с места.

– Прямо! – скомандовал я водителю.

Эльза смотрела на меня и улыбалась. Глаза ее были полны лукавства, а выразительные губы, подкрашенные бежевой помадой, едва заметно двигались, словно женщина хотела рассмеяться или сказать мне что-то дерзкое, но сдерживалась. Я оценил ее самообладание. Даже тени испуга не появилось на ее лице. Казалось, Эльза воспринимает ситуацию так, словно я был ее давним знакомым, милым и приятным человеком, общение с которым доставляет удовольствие.

Я обернулся и посмотрел назад – не преследует ли нас группа захвата, усиленная танковым батальоном?

– Ты чем-то озабочен? – спросила Эльза, не отрывая от меня своих лукавых глаз. – А где твой пистолет?

Не знаю, что подумал обо мне водитель, но скорость такси заметно возросла. Мы неслись по извилистой дороге над морем, и на каждом повороте шины издавали пронзительный визг.

– Я его утопил, – ответил я. – Купался, а он из плавок – бульк! – и выпал.

– Значит, обычно ты носишь пистолет в плавках?