Крымская война
Шрифт:
Ко внутренним польским делам Горчаков непосредственного отношения не имел. Не поднимаясь, к сожалению, над уровнем своего сословия, он считал необходимым сохранение Польши в составе Российской империи. Вместе с тем он отрицательно относился к политике полного подавления польской национальности, проводившейся при Николае I. Горчаков говорил, что русская администрация в Польше должна действовать в духе примирения противоречий и уважения к коренному населению. Весной 1861 года в одном из частных писем он признал: «Мы не были во всём чисты перед Польшей». Не стоит преувеличивать «полонофильства» Горчакова, в котором его обвиняли противники, но когда в правительстве стал вопрос
Он, вслед за тогдашним военным министром Д.А. Милютиным, стоял за предоставление Царству Польскому автономии. Помимо вообще присущих ему стремлений к мирным разрешениям споров, немалое значение имело и то, что Горчаков понимал, какие международные осложнения это может вызвать для России. И действительно, послы в Англии и Франции доносили ему о выступлениях общественности этих стран в поддержку поляков и о том, что правительства Англии и Франции не преминут воспользоваться «польским вопросом» в своих интересах, сугубо своекорыстных.
В январе 1863 года в Польше вспыхнуло открытое восстание. Начались столкновения партизанских отрядов с царскими войсками. Европейские державы немедленно предприняли попытки вмешаться в польские дела.
Первым начал Бисмарк. В конце января он послал в Петербург генерала Альвенслебена, который от имени Пруссии предложил Александру II заключить конвенцию о совместных действиях русских и прусских войск против восставших. «Великодушное» предложение Бисмарка преследовало несколько целей: во-первых, быстрее подавить восстание, которое угрожало перекинуться в польские области Пруссии, а во-вторых, добиться сближения с царским правительством и нанести ущерб франко-русским отношениям: Франция делилась его главным противником.
Горчаков был резко настроен против подобного соглашения. Он писал наместнику Царства Польского великому князю Константину: «Ввиду колебаний Франции и недоброжелательного отношения Англии, оно вызвало бы осложнения, несмотря на простоту самого факта. Сверх того, я сознаю это по инстинкту, оно оскорбило бы национальное чувство у нас и дало бы Европе странное представление о нашей мощи...» Однако Александр II принял решение заключить соглашение с Пруссией; сказалось влияние прогерманских настроений царя и его приближённых. 27 января Горчакову пришлось подписать соглашение, хотя и против своих убеждений.
Русско-прусская конвенция не получила никакого практического применения, но отрицательные последствия её не заставили себя ждать. Сведения о конвенции быстро получили огласку, и правительства Англии и Франции не замедлили воспользоваться этим прецедентом для вмешательства в дела польского восстания. Они рассчитывали, что тяжёлое внутриполитическое положение России заставит её отступить перед объединённым выступлением западных держав. Наполеон III оказал давление на Австрию с целью привлечь венский кабинет к совместному выступлению в «защиту» поляков.
Не стоит ни на ноту верить, разумеется, в «гуманность» правящих кругов Лондона и Парижа: им не было никакого дела до польской революции, они заботились лишь о своих узкокорыстных целях. «Буржуазия всегда считала правильным, — говорил Маркс, — подстрекать поляков в начале каждого их нового восстания, предавать их путём своей дипломатии в течение этого движения и покидать их в беде, когда Россия их подавляла».
Горчаков настаивал перед Александром II на немедленном объявлении амнистии восставшим полякам. Это предложение было принято, и 31 марта царь издал соответствующий манифест. Тогда Англия и Франция перешли к открытому давлению на Россию, и какому давлению!
В
Англия, Франция и Австрия предложили всем европейским государствам присоединиться к их выступлению по польскому вопросу. Испания, Португалия, Италия, Швеция, Нидерланды, Дания и Турция также направили в Петербург послания в «защиту» Польши. Не преминул высказаться по этому поводу и папа римский.
Недвусмысленная военная угроза столь многих стран произвела в Петербурге впечатление, близкое к панике. Высшие сановники опасались войны, а им-то было хорошо известно, в каком плачевном состоянии находилась в то время царская армия (например, неожиданно выяснилось, что даже Кронштадт невозможно защитить от нападения англо-французского флота). В то напряжённое время только министр иностранных дел трезво оценил обстановку. «Я сам не вижу приближения войны, — говорил Горчаков в то время, — я даже убеждён, что опасения насчёт войны, господствующие здесь в некоторых кругах, являются совершенно необоснованными. На нас никто не нападает; если бы на нас пожелал напасть Луи Наполеон, то Англия ни в коей мере не склонна к этому, а без Англии и Австрии он один не может предпринять ничего». После совещаний у царя решено было отклонить попытку вмешательства западных держав.
14 апреля Горчаков направил ответ правительства Англии, Франции и Австрии. Он был составлен очень корректно, в сдержанном тоне, но всякие попытки изменения статуса Польши в составе России отвергались полностью и безоговорочно.
К тому времени польское восстание уже шло на убыль. Однако западные державы толкали поляков на продолжение борьбы. Английская и французская пресса не перестала угрожать России. Поощряемые ложными посулами из Лондона и Парижа, правые руководители восстания предъявляли притязания на украинские и белорусские земли, выступали против совместной борьбы русских и поляков, а по сути препятствовали осуществлению на деле русско-польского революционного союза. Шляхетская политика вызывала отпор крестьянства на Украине и в Белоруссии. Царское правительство, используя сложившуюся обстановку, решило переменить тактику и перешло к кровавым репрессиям. В Польше начались казни и расправы.
Западные державы вскоре вновь предприняли попытку дипломатического вмешательства в польские дела. В июне 1863 года послы Англии, Франции и Австрии вручили Горчакову новые ноты своих правительств. Три державы выставили теперь вполне определённые требования, причём в довольно бесцеремонной форме. России предлагалось созвать международный конгресс для решения вопроса о Польше, а до этого царское правительство должно было предоставить полякам автономию.
В тревожной обстановке лета 1863 года Горчаков проявил себя как крупный политик и дипломат: он показал выдержку, упорство в достижении цели и прекрасное понимание международной обстановки. Он сумел заметить противоречия, существующие между тремя державами, выступавшими, казалось бы единым фронтом. Горчаков знал, что английское правительство не хочет войны.