Крымский Джокер

Голиков Олег Игоревич

Фролов, натянуто кашлянув, предложил:

— Проще всего проследить за такси, а когда он выйдет из машины — сразу брать!

Дедушка Гриб встрепенулся и, подумав с минуту, с сомнением высказался:

— А не уйдёт? Он ведь шустрый парубок…

— А куда он уйдёт? У нас — две нормальные машины и четыре человека! Да плюс ваша ещё… А такси у него — старая копейка… скрутим — и не пикнет!

Гриб повернулся к Лидии Петровне и глазами спросил: «Что скажешь?». Она молча кивнула головой. Немного поразмыслив, Василий Иванович одобрительно похлопал Бориса по колену:

— Ну, давай, Боря, действуй! С тебя, ежели чего, и спрос будет. Только на нас с Лидией Петровной особо не

рассчитывай — года уже не те в догонялки играть. Мы уж как-нибудь тихо, по-стариковски, туточки посидим.

Борис вышел из машины и, обходя лужи, быстро пошёл по мокрому снегу к светофору.

Дедушка Гриб, проводив его взглядом своих непростых маленьких глазёнок, засопел. Потом, заметив, что Леди всё так же отрешённо погружена в себя, не выдержал и спросил:

— Может, скажешь чего, а, Лидунь? Что за думки у тебя? Или ты всё про Цыгана голову ломаешь? Не бери в голову — зараз паренька твоего захомутаем, и я за два дня тебе полный расклад по этой теме сделаю. Сам этого душегуба, Кольку порешившего, в колодце каменном на цепи сгною!

Ломакин громко скрипнул зубами:

— Это ж надо — в моём городе правильного пацана жизни ни за что лишить! — И, насупившись, отвернулся.

Лидия Петровна приоткрыла окно и достала папиросу. Закурив, она тихим голосом спросила:

— Где же всё-таки пепельница в этой твоей карете безразмерной?

— Да сбоку, возле ручки. А ещё перед тобой — прямо, возле прикуривателя. Нашла?

Афанасьева открыла пепельницу и положила в неё горелую спичку.

— Иваныч… — тихо начала она, — сколько мы с тобой уже знакомы?

— Да не знаю, Петровна, годков с пять уж верных будет.… А ты к чему это?

— Ты когда-нибудь помнишь, чтоб я чего-то не так порешала? Или тему реальную до ума не довела? — она выпустила дым в приоткрытое окошко. Потом, не дожидаясь ответа, продолжила:

— Так вот. Сейчас у меня такое чувство, что всё, что мы делаем по этому парню — всё неправильно как-то.… И главное, не могу догнать — делаем-то всё в цвет! — она заёрзала на кожаном сидении. — Но как-то всю эту тему по-мусорски работаем — засады, погони….

Поэтому и ускользает от меня какая-то важная мелочь! А вот какая — никак не могу срастить! — и, вздохнув, совсем притихшим голосом добавила: — Видно, на свалку уже пора…

Дедушка Гриб хотел что-то возразить, но Лидия Петровна положила ему руку на плечо:

— Помолчи немного. Дай сказать. Погоди-ка — я пересяду. А то на плешь твою уже надоело смотреть, — она ловко выбралась из машины, пересела на переднее сиденье и снова негромко заговорила:

— Не то всё.…Как тебе объяснить? Я в жизни кое-чего повидала, и чуйка моя никогда не подводила. Вот, к примеру, паренёк твой убиенный, так вообще всю раздачу перепутал!

Да — девчонка подтвердила, что на нашем фото совсем не тот мужик, который повздорил с Цыганом в ресторане.… Тогда тут же вопрос: Кто это был?

Ломакин фыркнул:

— Ну, допустим, она с переляку и перепутать могла. У неё же ума — как у курицы! Этот-то хлыщ, вишь, бородёнку свою сбрил, как выяснилось.

— Да погоди ты, дед! — едва заметно повысила голос Леди. — Дай вслух подумать! Потом выскажешься.… Так вот… Я бы, честно говоря, сейчас не здесь всей кодлой паслась. Будь моя воля — в ресторан бы съездила, где Цыган последний раз пошумел. С халдеями потолковала, ментов бы зарядила — пусть свой расклад по этому делу покажут. Ведь что же это получается — знает этот мокродел про нашу тему с Карытиным! Причём не просто знает — он уже в теме, — Лида зло прищурилась. — Наглый он и крови не боится — поэтому втройне опасный! Только вот мы не знаем кто он и

где он, а человек этот всю масть нашу насквозь видит. Видно, протекает у нас с тобой где-то… И поэтому, кажется мне, что твои бойцы и мой Борюсик нам вряд ли сейчас подсобят. Хотя, может быть, просто подфартит, — она впервые, за всё время знакомства с Ломакиным, растерянно глянула на Гриба: — Вот такие у меня смутные мысли, Василь Иваныч… Если сможешь — переубеди старуху. Может, это всё и пустой базар.

Дедушка Гриб внимательно и немного грустно смотрел на притихшую Лидию Петровну, и, дивясь в душе такому настрою своей старой подельницы, снова уставился в зеркало. Он никогда не видел Железную Леди в таком кислом настроении. Всегда она действовала быстро и чётко. И с неизменным положительным результатом. А у него так вообще по жизни никогда и не было никаких предчувствий.

Ловкий деревенский паренёк, с годами выбившийся в столичные авторитеты, всегда опирался на свою смекалку и быструю сообразительность. Избегал лишней крови и конфликтов в своей среде. К подчинённым своим бойцам, с годами, стал питать какие-то непонятные смешанные чувства, похожие на отцовские. Без особых соплей, конечно. А после рождения сына так полюбил свою сожительницу Веру, что почти перестал посещать, обязательные в его кругу, бани и сауны, наполненные голыми весёлыми девками. Не любил он и шумных ресторанных посиделок братвы, с неизменными пьяными разборами. За такие, не совсем обычные в криминальной среде, привычки, к его законной кликухе «Гриб», как-то незаметно приклеилась приставка «Дед». Но уважения от этого Ломакин не потерял — пожалуй, даже прибавил.

Но как ни крути — не было в нём той воровской звериной жестокости, которая могла бы открыть ему путь к серьёзной власти на различных уровнях. Да он никогда и не хотел этой власти, заняв в преступном мире свою нишу ловкого кидалы, не боящегося конкурентов и умевшего с мясом выдрать свой кусок из пасти противника.

Был у него и свой кодекс чести — в подконтрольных лично ему заведениях всегда шла честная игра. А если дела вдруг доходили до наездов чужаков на его территории, то мгновенно в нём просыпались гены его отца — крепкого зажиточного крестьянина, который в двадцать пятом после экспроприации десяти мешков пшеницы, кровью из разбитого беззубого рта харкнул в лицо начальника продотряда, за что и был расстрелян на месте. И когда это случалось, Дед Гриб беспощадно уничтожал всех, кто пытался оттяпать кусочек его каравая.

Сейчас ему было жаль Цыгана, и он очень хотел наказать убийцу. Но гораздо больше хотелось изловить этого ловкого малого, которому на халяву достались такие фантастические бабки. Гриб твёрдо решил не убивать его. К чему лишний грех? Просто забрать всё до последнего цента. Ободрать как липку. Поэтому сейчас про себя он подумал: «Действительно что-то наша Леди лишку накрутила… Ну, ничего — возьмём фраерка — сразу попустят её смурные думки!»

Ломакин чуть повернул водительское зеркало для более полного обзора и сказал, ждущей ответа Афанасьевой:

— Поздно уже голову ломать — чифирок, как говорится, заварен и настоялся! Давай-ка теперь прихода ждать. Козыри, ты ведь знаешь — они самых терпеливых любят. А пока время терпит — погодь, я сейчас…

Он, кряхтя и охая, выбрался из машины и направился к синему таксофону, висевшему около входа в здание. После короткого разговора, Ломакин вернулся в салон и сообщил:

— Это Цыгана убрали. Однозначно. Менты уже на его девчонку вышли, и только что в морге она его опознала. Теперь её в управление повезли на составление фоторобота убивца. Там уже с обслугой кабака этого работают. Так что теперь у нашего невидимки большие проблемы…