Крыса в чужом подвале. Часть вторая.
Шрифт:
– Это хорошо, - похвалил Лусс.
Подождали пока выставят на стол отварную говядину, жареную на сале картошку и кувшин фуски.
– Может, о деле договоримся, - поскромничал Курт.
– Ешь, платить не тебе,- заверил Лусс и налил себе из кувшина. С причмоком отпил.
Курт проглотив пару ложек, нашел силы остановиться. Совестно чужой харч жрать. Даже если дозволено. А то получится, за кусок продался с потрохами. Форс тоже держать нужно!
– Работу предложу простую, но ответственную, - начал говорить Лусс не спуская с Курта глаз.
"Пропаду!" - пожалел себя Курт.
– Ты женат?
– Хотел. Да не сбылось хотение.
– Сколько в карнахах ходил?
– Три года. Только не в карнахах, в егерях.
– В какой декархии служил? Кто декарх?
– забросал вопросами Лусс.
– В Роусе, в седьмой опции. Под самим портарием Седдом.
– О, значит не просто дурень с мечом, - одобрительно закивал Лусс и мордочка его совсем уж стала пакостная.
Курт машинально поправил оружие на поясе. Только-то и богатства, штаны и меч.
– Это хорошо, - серьезно заговорил Лусс. Без своей дурацкой улыбки.
– Службу предлагаю простую. Помогать одной женщине.
– Помои таскать?
– вспыхнул Курт от негодования. Про портария, про седьмую декархию выспрашивал, а в результате? Эксером! Чернорабочим!
– Зачем же помои?! По хозяйству. Белошвейка она. Живет в Старом Городе. Будешь при ней охраной и помощником. Ей и старику, что под её досмотром. Старый Город место не особенно спокойное.
– Она что? Не замужем?
– Вдовая. Был муж, недавно преставился. Тяжело одной управляться. Платить тебе будут пять солидов в месяц.
– Пять солидов?
– не поверил Курт. Конечно, не десять, о которых говорили в начале, но тоже не за даром работать. Он четыре в егерях получал! Так там служба ночь-полночь!
– Мало?
– Приемлемо. А от кого охранять-то? Белошвейку?
– не верилось Курту, что такая работа кому-то потребуется.
– От посторонних глаз и ушей. Чтобы не беспокоили.
– А если...
– Меч при тебе. Говорю же, служба простая.
– А старик?
– Старик сам по себе. Ему кроме еды ничего не нужно. Главное не мешаться. И другим мешать не давать.
– Понимаю, - согласился Курт.
– Отлучаться из дому без разрешения нельзя, - продолжал Лусс обговаривать условия работы.
– Это что? Все время в четырех стенах? А в храм сходить?
– Двор есть там и гуляй. А в храм?
– Лусс ткнул в левую сторону груди.
– Создатель в сердце должен жить, а не в храме. А Кайра-кану слово молвить захочешь, небо всегда над головой. Говори хоть сутки напролет.
Курт призадумался. Вроде ничего особенного, но какой-то подвох был. Какой?
– А если уйти удумаю?
– Через полгода. Или служишь полгода и в конце получаешь еще двадцать солидов или...
Курт насторожился и вперился в Лусса взглядом. Договаривай!
– ...Или не получаешь ничего, - закончил тот.
Лусс
– Так как? Какое слово скажешь?
– спросил Лусс, по-собачьи клоня голову влево.
– Согласен, - поспешил с ответом Курт. Обещанных ему нанимателем денег на иной службе за два года не скопить. Так её еще найти надо. Иную. А тут предлагают, а он артачится, раздумывает. А полгода? Полгода и потерпеть можно.
– Тогда сейчас туда и отправимся, - объявил Лусс.
Курт глянул на оставшееся мясо.
– Ты поешь, поешь, - не стал торопиться с уходом Лусс.
– Идти отсюда далековато.
Бывший егерь быстро управился с мясом и картошкой. Ничего не оставил. Сало подобрал хлебом. Сделал пару глотков фуски. Пивка бы или винца! Лусс увидел.
– Насчет выпивки строго. Ни глотка.
– А по праздникам?
– Дозволит - пей. Нет, водицей обходись.
Курт заподозрил, Лусс имеет в виду совсем другого человека. Не женщину, которую ему поручат охранять.
Они вышли из капилеи. Каспар вслед сокрушенно покачал головой. Куда парень голову суешь! Оттяпают!
"Все лучше, чем с голодухи пухнуть, да по подворотням шататься", - подбодрил себя Курт.
– Давно в столице?
– спросил Лусс, щурясь на солнце.
– Второй день, - признался Курт.
– По-хорошему и этого много, - успокоил Лусс.
– Вещички все при тебе? Или панарий* оставил у кого?
– Все при мне.
– Вот и пошли тогда потихоньку.
– Одежку бы мне поменять. А то, как-то стыдно, - запоздало вспомнил Курт о своем внешнем виде.
А вид у него! Босяк босяком! Локти на куртке в заплатах, поясной ремень вытерт, половину клепок отсутствует, штаны грязные, за один раз и не отстираются. Обувь опять же. Пигаши* сейчас никто и не носит. Хорошо плащ имеется. Добрый плащ. Закутаешься и вроде ничего. Приличный человек.
– Ссудите одежки прикупить, - попросил Курт.
– По работе и оплата. А одежка? Так не в скутарии нанялся. Не дворец охранять будешь, - отказал Лусс. В лисьем его голосе про-звучала твердость.
По первости, Курт старался идти в ногу с Луссом, пытался спрашивать, но потом отстал. Наниматель разговаривать больше не со-бирался.
Позднее, пройдя квартал-два, Курту пришла мысль, со стороны он должно быть похож на телка, которого ведут на убой. Мысль тот час прогнал. Во-первых, телком не был, не из пугливых, повидал кое-что на белом свете. И такое видывал, лучше не рассказывать, не поверят. Во-вторых, три года отслужил в Роусе, а служба в егерях, рот раззявишь, язык украдут! В-третьих, захотят прибить, далеко не поведут, за ближайшим угол и делу конец! Может, конечно, удумали в рабство продать, тайком вывезти в обезлюдевшее катепанства Маргианы. Но в Пограничье здоровые, умелые требуются. А он сто шагов прошел и совсем охромел. А умений всех - мечом шуровать и на коне скакать.