Крысиный король

Стахов Дмитрий

– Она просто любит внучку. Внучка у нее безалаберная, собирается бросить институт, завела ухажера, старпера, который ездит то на Гоа, то во Вьетнам, мускулистый такой, не пьет, не курит, вегетарианец…

– Говорит все время о серьезном. Цель в жизни. Карма. Эти, как их, чакры…

– Да, такой седоватый, и бабушке он не нравится. Ей нравится другой, надежный, у которого фирма по установке и ремонту систем видеонаблюдения, который выдвигался на выборах, не прошел, но на следующих пройдет обязательно, он бабушке подарил шаль и мобильный

телефон, и вот она слышит звонок по мобильному, это ей звонит внучка, она отвечает, и внучка говорит, что у нее для бабушки сюрприз. Какой, какой? – бабушка предвкушает что-то хорошее, радостное или, наоборот, – думает, что внучка ее забеременела…

– И гадает – от вегетарианца или от кандидата в депутаты?

– А внучка забеременела от парня, с которым познакомилась в клубе, о котором бабушка не знает, но бабушка так и останется в неведении, потому что ее разрывает на кусочки! Бум!

Потехин пропустил очередной «Мерседес». «Мерседес», мигнув аварийными огнями, умчался вперед.

– Ну, наконец-то! Вежливый попался.

– Это очень неприятно!

– Что неприятно? Бум?

– Неприятно, если отрывает что-нибудь, и ты остаешься жив… Протезы плохие, коляски неудобные.

– Бабушку – на кусочки!

– Ладно, – согласился я. – Значит, так суждено. И даже хорошо, что она уже не узнает – какой сюрприз. Но скажу тебе честно – мне не нравятся такие бомбы, бомбы на кого бог пошлет…

– Да-да, помню-помню – террор должен быть адресным и персональным, а иначе это не террор, а убийство невинных, ты как-то деда цитировал…

– Не деда, а его старшего товарища.

– Ну да, ну да, товарища, не деда. Товарища, небось, потом тоже адресно расстреляли?

– Нет, умер сам, от тифа, в двадцатом году…

– Повезло, значит… Да! Ты рассказывал, ты мне все рассказывал… Ты еще в батальоне начал…

– Там я почти ничего не знал. Бабушка, когда я дембельнулся, многое рассказала. Перед смертью. Чувствовала…

– Рассказала красивую сказку. У нас семейные предания, как сказки. Только фей в голубом не хватает…

…Мы остановились перед широкими воротами, три камеры – на самих воротах, слева от них и справа – нацелились на нас, Потехин опустил стекло, помахал левой камере, я – правой, открыл дверцу, встал на подножку, улыбнулся той, что на воротах. Пришлось подойти к воротам, нажать кнопку на коммуникаторе справа от ворот.

– Да?! – голос ответившего был далеким, неясно было – кто отвечает: мужчина, женщина.

– Это дератизатор, – сказал я. – Специалист по борьбе с грызунами. С крысами. С мышами. С крысами – в первую очередь. У нас договоренность с Ноной Ахметовной, но мы опоздали. Пробки. – Вас что – несколько человек?

Мне показалось, что ответивший был мужчиной. Охранник. Вахтер. – Двое. Я и мой помощник.

– А что в фургоне?

Да! Точно! Дотошный вахтер.

– Оборудование. Приборы. И крысы-каннибалы.

– Что?

– Специально

выращенные крысы, которые убивают себе подобных.

– Какой ужас! Убивают?

Или – женщина? Вахтерша? Дежурная?

– Да, убивают, а иногда и сжирают. Это дорогие животные, чтобы их вырастить, надо много терпения и времени. Откройте ворота, пожалуйста! Или мы уедем.

– Сколько их у вас?

– Кого?

– Крыс! Сколько у вас этих крыс? Крыс-каннибалов?

– Их у меня несколько.

– И все в вашем фургоне?

– Нет, там только две.

– Две? А как их зовут? У них есть имена?

– Есть. Их зовут Акелла и Тарзан.

– Надо же! Красивые имена. Нона не предупреждала, что приедут Акелла и Тарзан.

Да, женщина. И не вахтерша. Подруга? Мать? Дочь? Голос хриплый, много выкурено, немало выпито.

– Послушайте, э-э-э…

– Виктория. Меня зовут Виктория. Я старшая сестра Ноны.

– Виктория Ахметовна?

– Да, Ахметовна.

– Виктория Ахметовна, у нас договоренность…

– Да вы уже говорили, говорили…

– Вы можете позвонить Ноне Ахметовне, она подтвердит…

– Она меня пошлет, скажет – ты ничего не помнишь, глаза залила, кричать будет… А вас как зовут?

– Андрей.

– По отчеству?

– Андрей Михайлович.

– А вашего помощника?

– Коля. Николай. Отчества не помню. Может – Иванович. Нет, не Иванович… Виктория Ахметовна, мы договаривались… – Ну хорошо, хорошо! Заезжайте, за домиком охраны поверните направо, по основной аллее не езжайте, там огорожено, и подъезжайте не к главному входу, а с заднего фасада, я встречу…

Ворота начали открываться.

– Что так долго? – спросил Потехин. – Что молчишь? Что-то случилось? Направо? А почему прямо нельзя? Да поворачиваю, поворачиваю, что ты кричишь? К заднему входу? Через главный нас пустить западло, да? Здесь? Да торможу, торможу… Ух ты, какие ноги! И сиськи! Да она дрыхла, что ли?

Из стеклянных дверей вышла длинноногая женщина в коротком халатике, из которого наружу рвались большие, чуть обвисшие груди, на плечах у женщины было одеяло, конец которого волочился по полу, собирая сухие листья, наметенные к дверям дома позднелетними ветрами. Садовника, видимо, уволили. Или кого-то там еще, кому положено сметать опавшие листья. И, видимо, давно.

Мы с Потехиным вылезли из фургона, женщина критически нас осмотрела, удовлетворенно кивнула – мы оба были в комбинезонах с логотипом моей фирмы, крыса в перечеркнутом круге, «Norats!», именно так, в одно слово, на груди, на карманчике, маленький круг, на спине большой, – и сказала:

– Не сердитесь. Мы тут на нервах. Я позвонила Ноне. Нона просила оказать вам содействие. Дать вам все, что потребуется, – она запахнула полы халатика. – Кто у вас главный?

– Здравствуйте! – Потехин широко улыбнулся. – Какая прекрасная погода! Какой у вас здесь воздух! Благодать!