Крысолов
Шрифт:
Как жаль, что невозможно ее взять. В обычное время он был бы только рад; в Сидотоне он пытался найти девушку, которая доехала бы с ним до Кале. Правда, Розе только восемь лет, но она французская крестьянка; они взрослеют рано…
Так ли уж невозможно ее взять?
Теперь уже казалось жестоко, невозможно — оставить ее здесь.
Полчаса он терзался сомнениями. Наконец, подавленный, измученный, поднялся и побрел назад в гостиницу. Он будто разом постарел на пять лет.
Горничную он встретил на лестнице.
— Я решился, — сказал он с усилием. —
4
В ту ночь Хоуард почти не спал. Он лежал на своей постели на полу, мысленно перебирал все, что еще надо сделать, строил разные планы на случай, если все пойдет плохо. Он не боялся, что они не доберутся до Парижа. В Париж-то они попадут, поезда идут каждые три-четыре часа. Но потом… что потом? Сумеет ли он выехать из Парижа дальше, в Сен-Мало, откуда идут пароходы в Англию? Вот что сложнее всего. Париж подвергался осаде в 1870 году; очень возможно, что осады не миновать и на этот раз. С тремя детьми на руках нельзя позволить себе застрять в осажденном городе. Так или иначе, еще до приезда в Париж надо узнать, как попасть оттуда в Англию.
Он встал в половине шестого, побрился и оделся. Потом разбудил детей; они не выспались и капризничали, и Шейла немножко поплакала, пришлось все бросить и усадить ее на колени к себе, и вытереть ей глаза, и как-то развлечь. Но жара у нее не было, несмотря на слезы, она была явно здорова и немного погодя послушно дала себя умыть и одеть.
Ронни спросил сонно:
— Мы поедем в автомобиле?
— Нет, — сказал старик, — не сегодня. Мне не удалось нанять автомобиль.
— А как? В char de combat?
— Нет. Мы поедем поездом.
— И спать будем в поезде?
Хоуард терпеливо покачал головой.
— Я не достал билеты на такой поезд. Может быть, нам и придется спать в поезде, но я надеюсь, что сегодня вечером мы уже выйдем в море.
— На пароходе?
— Да. Пойди почисти зубы. Я приготовил тебе пасту на щетке.
Над гостиницей раздался громовой рев, и над самым вокзалом пролетел самолет. Из окна видно было, как он уносится прочь — двухмоторный темно-зеленый моноплан с низко расположенными крыльями. Откуда-то послышался слабый прерывистый треск, похожий на ружейную стрельбу по отдаленной цели.
Старик сел на кровать, глядя вслед самолету. Не может быть…
— Как низко, правда, мистер Хоуард? — сказал Ронни.
Они никогда не осмелились бы летать так низко. Наверно, это был француз.
— Очень низко, — ответил старик чуть дрогнувшим голосом. — Пойди и почисти зубы.
В дверь постучали, горничная принесла на подносе кофе и булочки. За ней вошла Роза в своем лучшем праздничном платье, в черной соломенной шляпе с большими полями, в узком черном пальто и белых чулках. Видно было, что ей очень не по себе.
— Доброе утро. Роза, — ласково сказал Хоуард по-французски. — Едешь с нами в Англию?
— Oui, monsieur, — ответила девочка.
— Она всю ночь говорила
Женщина улыбнулась, но губы ее дрожали; Хоуарду показалось, что она опять готова заплакать.
— Ну и отлично, — сказал он и предложил горничной: — Садитесь, выпейте с нами кофе. И Роза выпьет — правда, Роза?
— Merci, monsieur, — сказала горничная, — только мне надо еще приготовить бутерброды, а кофе я уже пила. — Она погладила девочку по плечу. — Хочешь еще чашку кофе, ma petite?
Она оставила с ними Розу и вышла. Хоуард усадил детей и дал им по чашке некрепкого кофе и по булке, намазанной маслом. Они ели очень медленно; он уже покончил с завтраком, а они справились еще только наполовину. Дожидаясь, пока они кончат, он упаковал свой несложный багаж; чемоданчик с вещами Розы стоял возле нее на полу.
Дети все еще заняты были едой. Горничная принесла несколько больших, кое-как перевязанных свертков с провизией на дорогу и молоко в огромной бутыли из-под вина.
— Вот, — сказала она нетвердым голосом. — Нынче никто с голоду не помрет.
Дети весело засмеялись жалкой шутке. Роза кончила есть, и Ронни запихал в рот последний кусок, но Шейла все еще сосредоточенно жевала. Ждать больше было нечего, и старику не терпелось отправиться на вокзал, он боялся пропустить поезд.
— Ты уже не голодная, оставь это, — сказал он Шейле, показывая на недоеденную половину булки. — Нам пора идти.
— Нет, я голодная, — возмутилась Шейла.
— Но нам пора идти.
— Я голодная.
Он не стал тратить на это силы.
— Хорошо, — сказал он, — возьми булку с собой.
Он подхватил вещи и повел детей к выходу. На пороге гостиницы он повернулся к горничной:
— Если будут какие-нибудь затруднения, я вернусь сюда. Если нет, как я уже говорил, в Англии я доставлю Розу к отцу и сразу дам вам телеграмму.
— Нет-нет, мсье, вы не должны на это тратиться, — поспешно сказала горничная. — Анри сам даст телеграмму.
Хоуард был тронут.
— Во всяком случае, мы телеграфируем сразу, как только приедем в Лондон. Au revoir, mademoiselle.
— Au revoir, monsieur. Bonne chance [23] .
Она стояла и смотрела, как он вел троих детей через площадь, освещенную нежарким утренним солнцем, и не замечала слез, струящихся по ее морщинистым щекам.
На вокзале царил отчаянный беспорядок. Невозможно было выяснить, когда ждать поезда и найдутся ли среди этого скопления солдат места для детей. Удалось только узнать, что поезда на Париж отходят с платформы номер четыре и что с полуночи их было два. Хоуард хотел взять билет для Розы, но оконце кассы оказалось закрыто.
23
До свидания, мсье. Счастливо (фр.)