Крысолов
Шрифт:
— Kommen Sie, — сказал он. — Schnell, zur Gestapo [110] .
Хоуард устало поднялся, в темноте натянул куртку, надел башмаки. Со своей постели Николь сказала:
— Что такое? Можно мне тоже пойти?
— Не думаю, дорогая, — ответил он. — Им нужен я.
— Нашли время! — возмутилась Николь.
Солдат сделал нетерпеливое движение.
— Не волнуйтесь, — сказал девушке Хоуард. — Должно быть, опять допрос.
Его вывели, и дверь за ним закрылась. Николь встала, надела платье
110
Идите. Скорей, в гестапо (нем.)
Хоуарда привели в комнату, где их допрашивали в первый раз. За столом сидел офицер гестапо, майор Диссен. Перед ним на столе недопитая чашка кофе, комната полна сигарного дыма. Солдат, приведший Хоуарда, деревянно отсалютовал. Офицер что-то коротко сказал ему, тот вышел и закрыл за собой дверь. Старик остался наедине с майором Диссеном.
Он взглянул на стенные часы. Было немного за полночь. Окна завешены одеялами — затемнение.
Но вот немец поднял голову и посмотрел на старика, стоящего у стены.
— So, — сказал он. — Опять этот англичанин.
Он открыл ящик, достал большой автоматический пистолет. Вынул обойму, осмотрел, вставил на место и щелкнул затвором. И положил заряженный пистолет перед собой на бювар.
— Мы одни, — сказал он. — Как видите, я не намерен рисковать.
Старик слабо улыбнулся.
— Меня вам бояться нечего.
— Возможно, — сказал немец. — Зато вам следует бояться меня, и еще как.
Настало короткое молчание. Потом немец сказал:
— Предположим, в конце концов я выпущу вас в Англию. Как вам это понравится, а?
Сердце старика подскочило и снова забилось ровно. Вероятно, это ловушка.
— Я был бы очень благодарен, если бы вы позволили мне увезти детей, — тихо сказал он.
— И мадемуазель тоже?
Хоуард покачал головой.
— Она не хочет ехать. Она хочет остаться во Франции.
Диссен кивнул.
— Мы тоже этого хотим. — Он помедлил. — Вы сказали, что будете благодарны. Сейчас увидим, не пустая ли это болтовня. Предположим, я отпущу вас с вашими детьми в Англию, чтобы вы могли отправить их в Америку. Окажете вы мне небольшую услугу?
— Смотря какую услугу, — сказал старик.
— Торговля! — вспылил гестаповец. — С вами, англичанами, всегда так! Стараешься вам помочь, а вы начинаете торговаться. Не в таком вы положении, чтобы ставить условия, мистер англичанин!
— Я должен знать, чего вы от меня хотите, — стоял на своем старик.
— Дело совсем не трудное, — сказал немец.
Короткое молчание.
Диссен небрежно протянул руку к пистолету, забарабанил по нему пальцами.
— Надо отвезти в Америку одну особу, — сказал ом с расстановкой. — Я хотел бы избежать огласки. Будет очень удобно, если она поедет с вашими детьми.
И уже с откровенной угрозой взял в руку пистолет.
Хоуард посмотрел на гестаповца в упор.
— Если вы хотите сказать,
Указательный палец охватил спусковой крючок. Немец побелел от бешенства. Взгляды их скрестились, на добрых полминуты оба застыли.
Гестаповец первый отвел глаза.
— С ума сойдешь с вами, — сказал он желчно. — До чего упрямый, несговорчивый народ. Вам предлагаешь дружбу, а вы отказываетесь. Вечно в чем-то нас подозреваете.
Хоуард молчал. Не надо лишних слов. Они не помогут.
— Слушайте внимательно, — сказал немец, — и постарайтесь при всей своей, тупости понять, что вам говорят. В Америку поедет не агент. Это маленькая девочка.
— Девочка?
— Девочка пяти лет. Дочь моего погибшего брата.
Пистолет, зажатый в его руке, лежал на бюваре, но был направлен прямо на Старика.
— Дайте мне разобраться, — сказал Хоуард. — Вы хотите, чтобы я вместе с другими детьми отвез в Америку немецкую девочку?
— Вот именно.
— Кто она и куда едет?
— Я же вам сказал, кто она. Дочь моего брата Карла. Ее зовут Анна Диссен, сейчас она в Париже. — Немец минуту поколебался. — Поймите, — продолжал он, — нас было трое. Мой старший брат, Руперт, сражался в первую мировую войну, потом переехал в Америку. У него теперь свое дело в Уайтфоллсе, бакалейная торговля. Он теперь американский гражданин.
— Понимаю, — в раздумье произнес Хоуард.
— Мой брат Карл был обер-лейтенант четвертого танкового полка второй бронетанковой дивизии. Несколько лет назад он женился, но брак был неудачный. — Он замялся, докончил поспешно: — Девушка была не полноценная арийка, это не приводит к добру. Были неприятности, и она умерла. А теперь и Карл тоже умер.
Он невесело задумался.
— Я очень сожалею, — мягко сказал Хоуард, и это была правда.
— Его погубило английское вероломство, — угрюмо продолжал Диссен. — Он гнал англичан от Амьена к побережью. Дорога была забита беженцами, и он расчищал путь своему танку пулеметами. А среди этих беженцев прятались английские солдаты. Карл их не видел, и они закидали бутылками с бензином башню танка, бензин просочился внутрь, а потом они подожгли танк, и он вспыхнул. Мой брат откинул люк, хотел выскочить, и англичане сразу его застрелили, он не успел сдаться. Но он уже сдавался, и они это знали. Никто не может драться в горящем танке.
Хоуард молчал.
— Так вот, теперь надо позаботиться об Анне, — сказал Диссен. — Я думаю, ей будет лучше у Руперта, в Америке.
— Ей пять лет? — переспросил Хоуард.
— Пять с половиной.
— Хорошо, я с удовольствием возьму ее, — сказал Хоуард.
Немец смотрел на него в раздумье.
— А скоро вы потом отошлете детей из Англии? Сколько их поедет в Америку? Все?
Хоуард покачал головой.
— Сомневаюсь. Трое из шестерых поедут безусловно, но еще двое — англичане, а у девочки-француженки отец в Лондоне. Может быть, и эти захотят поехать, не знаю. Но трех других я отошлю не позже чем через неделю. Конечно, если вы дадите нам уехать.