Крысы кошкам не друзья

Екатерина Исакова

–Потому что много лет назад я опозорил честь своей семьи. С тех пор я скрываюсь от мира вместе с этими славными людьми, – вещал Линтерк словно ведущий программы новостей.

–Тебе же лет семь, что ты мог много лет назад натворить? Родиться? – улыбнулся Лев.

–Очень смешно, господин Петергайте. Вы, как и все, судите о человеке по его коже, глазам, носу, количеству морщин. Но знаете ли, скорлупа обманчива. Это как орех! Гнилой он или нет узнаешь, расколов и распробовав. Так что, придержите свои умозаключения.

–Да уж, не ожидал, что маленький, а, может, и не очень мальчик будет учить меня

жизни.

–Чтобы вы получше представляли ситуацию – мне шестьдесят два года. Неделю назад буквально исполнилось.

–Сколько? Да ладно. Была такая книга, где мальчик тоже дедом родился, а после начал молодеть. Этот случай?

–Не совсем верно. Я перестал расти, развиваться физически и внешне в возрасте восьми лет. До этого всё было по обыкновенному, как у всех.

–Так ты бессмертен?

–Не могу дать ответ на то, чего сам не понимаю. Но я думаю, что нет. Я не бессмертен. Мой мозг продолжил развиваться после того, как тело прекратило, соответственно, я старею. До конца, конечно, не исследована причина человеческой смерти. Это связано с тем, что очень малое количество людей доживают до моего преклонного возраста. Я ведь размышлял об этом… Как такое возможно, чтобы люди умирали именно от СТАРОСТИ? Обычно люди сгорают во время болезней. Так значит ли это, что старость – болезнь? А почему я не могу этим заразиться, ведь я уже старик?

–Люди умирают от болезней – это правда. У них отказывают разные органы. Но только почему? Потому что их увядший, истощённый организм не справляется. Так не значит ли это, что раз твоё тело не стареет, то ты бессмертен?

–Вы дали мне хороший старт для размышлений, Леонес. Спасибо, мне будет о чём подумать перед сном.

–Ещё один вопрос. А, нет, два вопроса. Могу я их задать?

–Конечно, спрашивайте, о чём хотите.

Лев призадумался. Да уж, вопросов с него наберется целая кучка. Размером с ванную. Конечно, не стоит перегружать Линтерка, не стоит выдавать раскрывать все карт, слишком много говорить. Наверное, сначала, вежливо будет поблагодарить его, а дальше как пойдет. Выразил благодарность Лев при помощи большого пальца на руке. Он оттопырил его, а четыре других сжал в кулак.

–Что ты делаешь? Прекрати сейчас же, убери руку! – Линтерк вытаращил глаза.

–Почему?

–Тебя мама не учила культуре? Или ты иностранец?

–Я издалека, так скажем.

–Стоило догадаться! – Линтерк сложил руки в виде креста. – Больно вид развязный, а манера речи неформальная, но не деревенская. Кхм… так вот, на чем я остановился… в Брондуре это означает полное неуважение к его величеству Вальдемару Винблютигману I.

–Все понятно, будем обходиться без жестов. Пустим в ход красноречивые слова.

–За ними, за словами, как раз-таки, нужно следить ещё внимательнее, – Линтерк приподнял одну бровь. – Но не суть. Что ты ещё хотел бы узнать?

–Что ты думаешь о Цецилии? Она хороший или плохой начальник?

–Не люблю слова «хороший» и «плохой». Они такие расплывчатые, невнятные, никак не характеризует человека. Цецилию можно назвать здравомыслящей, чётко выполняющей свою работу, как директор, не переходящую границы дозволенного. Сдержана на эмоции, хладнокровна. Если говорит, то только по делу, – перечислял Линтерк. – Это я заявляю не просто так, а как правая

рука, доверенное лицо, так сказать.

–Статусную должность занимаешь… Конфликтов с коллегами по цеху не случается?

–Конфликты я старательно избегаю, а сплетничать, уж простите, не в моих принципах.

–Правильно. Нечего нам шушукаться, – отрывисто, не без иронии произнес Лев. – Где тут подают горячее? Валюсь с ног от усталости и голода.

–Время ужина подкралось, а я и не заметил. Пойдемте, Леонес, я провожу вас до столовой.

Шатёр, в котором готовили еду, было несложно отыскать среди прочих. Помимо яркого тента, превосходившего по яркости соседние, от него веяло соответствующими запахами. Такими, как свинина, тушенная с грибами и картошкой, приторно сладким глинтвейном или его местным аналогом, свежепорезанной морковью, огурцами и капустой. Простая кухня манила и отъявленных обжор, и тех, кто не славился обильным ночным аппетитом. В общем, местная столовая не страдала от недостатка внимания.

Внутри было спокойно. В голую вытоптанную землю были вкопаны ножки столов со стульями, собранные из подручных материалов. На столбах и перекладинах, служившими опорами, поддерживавшими немалую конструкцию, висели точно такие же подсвечники, как в комнате Влерастишы, но только не однотонные красные, а разноцветные. Так, благодаря вкусному запаху свежей еды, мягкому приглушённому свету, тихим разговорам любителей ночных перекусов, создавалась уютная и дружелюбная атмосфера, попадание в которую предвещает редкое чувство безопасности.

–Я займу нам столик, а ты наложи себе еды, а мне, будь так добр, захвати стаканчик яблочного сидра, – попросил Линтерк и отправился к свободному столу в углу шатра.

Повариха как раз поменяла пустой чан со свиным рагу на новый, еще побулькивающий после костра. Наложив себе полную тарелку еды и захватив два стакана бодрящего напитка, Лев, еле удерживая все это в руках, отправился к своему новоприобретённому другу.

–Леонес, не будешь возражать, если эти бравые джентльмены составят нам компанию? – поинтересовался Линтерк и указал на двух крепких парней, стоявших рядом с ним.

–Конечно, я всегда рад новым знакомствам, – улыбнулся Лев и поставил еду на стол. – Мне принести ещё два стакана?

–Нет, у нас всегда всё при себе, – ответил один из парней могучим сиплым голосом.

–Ну так-с, знакомьтесь. Это мой новый друг, – Линтерк вопросительно поглядел на Льва, – могу же я называть вас другом?

–Конечно, – отвечал Лев, не шибко придавая этому значение.

–Леонес. Мой друг Леонес Петергайте. А это братья Дримдо – Локис и Вилкас.

–Безумно приятно познакомиться, – Лев пожал им руки.

Братья Дримдо были погодками. Локис пониже, Вилкас повыше. Первый отрастил себе золотисто-карамельные волосы, аккуратно выбритые по бокам, но длинные на затылке. Лицо его было грубоватым. Маленькие узенькие глаза были иссечены шрамами, будто от кнута. Тонкие светлые брови не выдавали своего присутствия абсолютно, что делало его лицо похожим на одно большое белое яйцо. Крупный, чуть вздёрнутый нос придавал его грозному виду капельку непосредственности. Его верхняя губа вспухла, стала намного больше нижней, поэтому, когда Локис улыбался, всем казалось, что он злится.