Крысы появляются ночью

Эттинген Ганс

Сознаться Дорис, что он изменял ей? Ей, которая так его любит и верит в него! Отец всегда говорил: «Правда требует мужества». А вот у Сида его нет.

Он не мог сделать решительный шаг и на будущее выбрал неизвестность. Он струсил теперь, но, по существу, сдался раньше, когда впервые стал раздумывать, что хуже: признаться во всем Дорис и, может быть, потерять ее или продолжать эту лживую жизнь.

Чтобы Дорис не истолковала его колебания превратно, он виновато произнес:

— Сегодняшние

переговоры действительно важны.

— А тебе можно позвонить? — тихо спросила она.

— Зачем?

— Мне иногда по вечерам бывает дурно. Это из-за моего состояния… А тебя нет. Я не стану так волноваться, если у меня по крайней мере будет твой телефон.

— Хорошо. Я оставлю тебе номер своего телефона на письменном столе.

Озадаченный, он отошел к окну, чтобы жена ничего не заметила. Тут он вспомнил о деньгах. А ведь Дорис им обрадуется!

Он незаметно вынул из бумажника двести марок и положил их на кухонный стол.

— Сид! Такое богатство! — удивилась она. — Или ты снова?..

— Нет, нет! Заработаны честно. Аванс за небольшой репортаж. Я хотел сделать тебе сюрприз.

— Первый гонорар! — Она просияла. — А когда твой репортаж будет опубликован?

— В следующую неделю, возможно. — Он повернулся и вышел из комнаты.

«Опять ложь! И так будет до тех пор, пока мне не удастся выбраться из петли».

VIII

Эвелин бросила нетерпеливый взгляд на маленькие часики, стоящие под стеклянным колпаком.

Было уже около восьми часов.

Она надеялась, что Адамс вскоре уйдет. Но он и не думал уходить. Удобно развалившись в просторном кресле, он следил за ней, за тем, как она сервировала низенький столик у камина, как поправляла в вазе цветы и открывала дверь в свою спальню, в глубине которой можно было разглядеть роскошную французскую кровать.

Несмотря на свои сорок лет, Адамс сохранил фигуру легкоатлета. Мужественное лицо, волосы с проседью на висках. Так обычно молоденькие девушки представляют себе «интересного» мужчину.

— Сегодня ночью мошка попадет в твою паутину…

— Оставь это, — перебила она.

Но он упрямо продолжал:

— Ты ведь и сама мошка, попавшая в паутину философствующего гангстера Батлера.

— Почему ты любишь мучить меня? — устало спросила она.

Он встал и приблизился к ней.

— Ты все еще любишь меня? — Сверкнули его белые крепкие зубы.

— Не знаю, люблю или ненавижу, — процедила Эвелин.

— Это хорошо. — Он рассмеялся. — По крайней мере, такая любовь никогда не надоест.

— Почему ты не хочешь помочь мне? Я так устала от всего этого и хочу покоя. А ты заставляешь меня работать еще и на себя.

Он удивленно поднял

брови.

— Милая моя! Я тебя не определял в Си-Ай-Си. Ты работаешь на меня?.. — Я полагаю, что ты это делаешь просто потому, что любишь меня.

— Конечно, — сказала она, — я с охотой работаю на тебя. И все же ты должен когда-нибудь вырвать меня у них. Батлер держит всех мертвой хваткой. Ты знаешь его. Но если за меня вступишься ты, он оставит меня в покое.

— Как мило с твоей стороны, что ты сказала «вступишься» вместо «женишься», — съязвил Адамс и снова уселся в кресло.

— Ты же никогда не женишься на мне.

— Да. Ни на тебе, ни на другой. Супружеская жизнь не по мне. Но я помогу тебе уйти от Батлера.

— В самом деле? — Она боялась поверить этому.

— Да. Я с ним поговорю. Вернемся, однако, к твоему гостю. Что американец намеревается делать с этим Паули?

— Пока я еще сама не знаю. А тебе пора уходить. Он должен появиться с минуты на минуту.

Адамс встал.

— Попытайся узнать, чего они хотят от него. Утром я, как всегда, зайду за кинопленкой и за катушкой с магнитофонной записью.

— Разве Паули так важен для тебя? — тихо спросила она.

Адамс уже надевал плащ.

— Если он представляет интерес для янки, то, значит, важен и для нас. Они нам дают деньги. Информацию о них нам приходится добывать самим.

Сид остановился перед небольшой виллой в Груневальде. Он уже несколько раз на своей машине отвозил Эвелин домой и всегда удивлялся, что секретарша живет в таком элегантном современном бунгало, расположенном в богатом районе Берлина.

«Скорее всего, она любовница председателя наблюдательного совета концерна, — предполагал он. — И старый холостяк предоставил в ее распоряжение этот дом».

Он позвонил.

Садовая калитка открылась автоматически. Посыпанная гравием дорожка привела его к дому.

Эвелин в очень открытом платье, казалось, приготовилась уходить из дому.

— Я жду междугородную. Это важный разговор. Может быть, вы составите мне компанию? В город мы можем поехать попозже.

Это Сида вполне устраивало. Он с удовольствием согласился.

В маленьком холле он снял плащ и вслед за Эвелин прошел в комнату, обставленную мебелью в стиле рококо. Окна были занавешены плотными шторами. В камине пылал огонь.

— Здесь красиво, — произнес Сид. — Вы одна здесь живете?

Она кивнула головой.

— Совсем одна. Прошу вас, располагайтесь. Я приготовлю вам коктейль. Какой вы любите, горький или сладкий?

— Горький, — ответил он, опускаясь в глубокое кресло.

Эвелин включила приемник. Гостиная наполнилась музыкой.