Крючок для пираньи
Шрифт:
Облака остались выше, только плавали кое-где редкие мутно-белые клочья. Внизу, насколько хватало взгляда, тянулись буро-зеленоватые равнины, там и сям бугрившиеся длинными полосами. Ртутно отсверкивали озера — их было много, очень много. И никакого океана Мазур не высмотрел, как ни вертел головой, таращась то в правый иллюминатор, то в левый.
— До Тиксона еще километров сорок катить, — сказал Кацуба, прямо-таки угадав его мысли, — там тебе и все удобства, и работы невпроворот… Если будет работа.
Глава вторая
Там, на море-окияне…
— Облачайтесь, соколы мои, — сказал Кацуба. — Тут хоть и лето, а погоды стоят отнюдь не тропические…
Из
— Пошли, — распорядился Кацуба. — Не будут нам автобусов подавать…
Подхватив объемистые, но не особенно тяжелые сумки, они гуськом двинулись к вокзалу, казавшемуся безлюдным и вымершим, словно замок Спящей красавицы.
Когда оказались внутри, сходство со знаменитым сказочным объектом еще более усилилось. Обширный зал был практически пуст — сидели за стойкой две расплывшиеся фемины в синих аэрофлотовских кительках, у входа меланхолично попивала баночное пиво компания из пяти мужичков (рядом с ними лежала груда выцветших рюкзаков и лежала спокойная серая лайка) да уныло бродил по залу милицейский сержант.
Прибытие новых лиц, конечно же, стало нешуточным развлечением для всех старожилов, включая лайку. Впрочем, взоры в основном скрестились на яркой, как тропическая птичка, девушке Свете, каковую всеобщее внимание ничуть не смутило.
— Сидим, — сказал Кацуба. — Ждем встречающих. Кто хочет, пусть пьет пиво, зря, что ли, столько упаковок тащили… В самом-то деле, что делать интеллигентным людям, прилетев на край земли? Пить пиво…
Шишкодремов принялся откупоривать банки, с большой сноровкой дергая колечки, далеко отставляя руку, чтобы не капнуть на черную шинель. Мазур от нечего делать стал настраивать дешевенькую гитару, прихваченную ради доскональности имиджа, — бородатые интеллигенты, помимо пива, должны еще брякать на гитаре, сие непреложно…
— Баяна не взяли, — грустно сказал Кацуба. — Изобразил бы я свою коронную, с которой «Юного барабанщика» слизали…
— А как тебе вот это? — спросил Мазур. — Опознаешь? — и легонько прошелся по струнам.
The nazis burnt his home to ashes, His family they murdered there. Where shall the soldier home from battle, Go now, to whom his sorrow bear? [2]— Погоди-погоди-погоди… — Кацуба нешуточно удивился. — Мотив мне странно знакомый… Да и словечки… Ежели в обратном переводе…
2
— Последний куплет, — хмыкнул Мазур.
The soldier drank and wept for many, A broken dream, while on his chest, There shone a newly-minted medal For liberating Budapest [3] .— Ну
— Да нет, — сказал Мазур. — Это я так… развлекаюсь.
— Ну развлекайся, музицируй… Рембрандт… — Кацуба скользом глянул наружу, за стеклянную стену, вскочил. — Вот и приехали, сейчас узнаем, что день грядущий нам готовит…
3
И быстро направился к выходу. Там стоял невидный зеленый фургончик, УАЗ с белой надписью «Гидрографическая», крайне потрепанный, казавшийся ровесником века. Без всяких теплых приветствий Кацуба тут же заговорил с двумя, сидевшими внутри. Мазур продолжал лениво тренькать.
— А я «Интернационал» по-французски знаю, — похвасталась Света. — Се ля лютте финале…
— Неактуально, — сказал Вася.
— Погоди, будет еще актуально, — мрачно пообещал Шишкодремов с видом садиствующего пророка, получавшего извращенное удовольствие от черных предсказаний. — Если так и дальше пойдет.
— Это что, опять у Нострадамуса вычитал? — по-кошачьи сощурилась Света, державшаяся совершенно непринужденно.
— Сам вычислил, — угрюмо сообщил Шишкодремов.
Света потянулась и пояснила Мазуру:
— Это он у нас на Нострадамусе подвинулся. И Гитлера оттуда вычитал, и Ельцина, и ваучеры. А какой может быть Нострадамус, если сами французы намедни писали, что на сегодняшний день имеется десятка три расшифровок каждого катрена? Точнее объясняя, на каждое четверостишие — тридцать расшифровок, причем любая наугад взятая противоречит двадцати девяти остальным. Какие уж тут предсказанные ваучеры, Роберт?
— Образованщина, — проворчал тот, уязвленный в лучших чувствах.
— Зато сексуальна и раскованна, — уточнила Света. — Вон у сержанта скоро казенные штаны треснут…
Вернулся Кацуба. Все было ясно по его лицу, с первой секунды. Никто не задал ни единого вопроса, но он сам, не спеша оглядев свое воинство, тут же внес ясность:
— Увы, ребята, придется работать… Хватайте барахло и поехали. Машина ждет.
В фургончике оказалось достаточно обтянутых потертым кожзаменителем сидений, чтобы с относительным комфортом разместиться всем. Скрежетнул рычаг передач, и машина покатила прочь от сонного царства.
— Знакомьтесь, — сказал Кацуба. — Это вот товарищ Котельников Игорь Иванович, большой человек в здешней гидрографии… в практической гидрографии, так сказать. Прикладной. Известный прикладник. Только застрял в капитанах — здешние места как-то чинопроизводству не способствуют…
Шофера он не представил — значит, так и надо было. Капитан Котельников чем-то неуловимо напоминал Кацубу — такой же жилистый и долговязый, только усы оказались гуще и светлее.
— Как вас величают, он уже знает, — продолжал Кацуба. — Ну, со светскими условностями вроде все? Гоша, пивка хочешь?