Крючок для пираньи
Шрифт:
— Тихо, — бросил Кацуба. — Чапай думать будет.
Думал он недолго — не прошло и минуты, как просветлел лицом, поднял палец:
— Ничего, собственно, переигрывать не придется. Остаешься штабной крысой, приставленной шпионить за цивильными. Только шляться будешь без погон, вот и весь бином Ньютона. Ну, а мы, понятное дело, будем на тебя украдкой жаловаться местным шизам — навязали, мол, болвана… Так что спарывай погоны, представь, что на дворе — семнадцатый год. «Капусту» с фуражки тоже ликвидируешь — тогда будешь напоминать Остапа Бендера, а это не отягощает задачу.
Он протянул Шишкодремову швейцарский перочинный ножичек, и капитан (определенно несколько уязвленный) стянул шинель, принялся, зло посапывая, отпарывать погоны.
— Пойдем
— Это кого-нибудь убедило? — спросил Кацуба.
— Нет, конечно, — фыркнул Котельников. — Согласно той же логике. Точнее, отсутствию логики. Фальсификация — и все тут. На другой день после митинга и исторической резолюции из Шантарска прислали военный самолет. Я не специалист в области электронной разведки, но меня заверяли, что аппаратура там современная и качественная, — он наморщил лоб, припоминая. — Системы «Ястреб» и «М-105». Самолет работал почти двое суток, прочесал почти три тысячи квадратных километров. С тем же результатом. Никаких контейнеров на дне. Только три затонувших корабля, но про них известно практически все, ни на одном никогда не было никаких отравляющих веществ.
— Какие здесь глубины? — спросил Мазур непроизвольно.
— В обследованной акватории, да и в прилегающих районах — максимум сороковник.
— Тогда в самом деле нашли бы и бидон из-под молока…
— Разбираетесь?
— Ага, — кратко сказал Мазур.
Разбирался лучше некуда. Правда, ему главным образом приходилось иметь дело с зарубежными аналогами «Ястреба» и «стопятки». Прекрасные приборчики, один из лютейших врагов «морского дьявола» — на глубинах до полусотни метров засекает металлические детали экипировки аквалангиста в ста случаях из ста.
А если тот, кто увлекся этакой рыбалкой, пустит над водой на бреющем полдюжины вертолетов с аппаратурой на внешней подвеске, а следом пойдут мотоботы с боевыми пловцами — тому, на кого охотятся, жить станет совсем невесело…
— И это снова никого не убедило, а? — спросил Кацуба.
— Ну разумеется, — пожал плечами Котельников. — Кроме очередной порции воплей о коварстве военщины, никакой реакции. Ситуация осложняется тем, что мэр — из ихних. Ветеран перестройки. У нас здесь в некоторых смыслах заповедник, не забывайте, прямо-таки конандойлевский затерянный мир. Время остановилось, стрелки где-то на самом начале девяностых, взгляд на мир и образ мышления соответствующие…
Шишкодремов справился с погонами и, сожалеючи цокая языком, снимал «капусту» с фуражки.
— Мэр у вас из журналистов, кажется? — поинтересовался он, не поднимая глаз от рукоделья.
— Нет, с метеостанции, кандидат околовсяческих наук, это председатель горсовета — из борзописцев, закадычные дружки, кстати, оба двигали перестройку, как два придурка… На чем и сыграли два месяца назад — они, изволите ли видеть, на короткой ноге со столичными отцами демократии и даже лично знают с полдюжины самых настоящих западных бизнесменов, посему обязательно добьются валютных инвестиций, на Тиксон польется золотой дождь, все будут сыты, пьяны и нос в табаке. У вас, на материке, такие штучки уже не проходят, но в нашей глуши… Электорат поскрипел мозгами и выбрал обоих. За два месяца ни черта не сделали, конечно, — исключительно потому, что засевшие враги мешают. К сожалению нашему, из-за последних событий этих врагов удалось четко персонифицировать, а значит, у обоих деятелей еще есть в запасе время. «Зеленые», таким образом, витийствуют и безумствуют под высочайшим покровительством обоих этих придурков, что прыгают по ветвям власти…
— Кстати, о «зеленых», — оживился Шишкодремов. — Заграничные ниточки не прослеживаются?
Взгляд у него мгновенно стал колючим, цепким, деловым, резко контрастировавшим с туповато-сытенькой физиономией. На
— Не удивлюсь, если обнаружатся, — досадливо поморщился Котельников. — Все прекрасно знают, что за фруктики эти «зеленые», неважно, наши или импортные — то ушки спецслужб проглянут, то обнаружатся клычки пронырливых бизнесменов, которые напускают «зеленушек» на конкурентов… Пока ничего конкретного сказать не могу. Людей и возможностей у меня — кот наплакал. Не велось здесь серьезной работы, сами прекрасно понимаете, а потому нет и «инфраструктуры». Кое-что собрали, конечно. — Он вопросительно глянул на Кацубу: — Я так понимаю, ваша группа четко делится на две части — одни станут ворочать агентурку, другие — нырять в морскую глыбь?
— Правильно понимаешь, — сказал Кацуба. — Друг от друга секретов, конечно, нет — одной веревочкой черти повязали, да и нет другого места, где мы могли бы посидеть над проблемами. Правда, есть тут один нюанс — если агентуристы нырять не смогут, то ныряльщики, наоборот, могут и подмогнуть коллегам по зондеркоманде, — покосился он на Мазура с непонятной ухмылочкой. — Я бы даже выразился, не «могут», а «обязаны будут»… Но все документы ты четко дели на две кучки — по числу фракций. И если с присказкой все, давай-ка переходи к сказке, ради которой мы сюда и нагрянули…
— Да ради бога, — сказал Котельников. Показалось даже, вздохнул облегченно. Извлек из обшарпанного металлического ящика, напоминавшего футляр какого-то инструмента, нетолстую стопочку листков тонкой бумаги. Ловко разделил на две части, одну тут же отдал Кацубе, слегка замялся: — Кому?
— А вот ему, — Кацуба показал на Мазура. — Это у нас главный спец по подводным делам.
Сказано это было без тени шутливости, и Мазур подумал мимолетно, что следовало бы умилиться столь высокой оценке его заслуг, но не стал думать о таких пустяках, конечно. Принял у капитана бумаги, развернул лежащую сверху, сложенную пополам карту. Котельников торопливо пояснил:
— Здесь обозначены все три затонувших судна…
Хорошо, что объяснил — без подсказки Мазур не догадался бы, что означают три галочки, вписанные в кружки. Схему, вне всякого сомнения, рисовали насквозь сухопутные спецы, не имевшие представления об используемых морскими картографами условных значках. Координаты, правда, были указаны в точности, как надлежит, и на том спасибо…
— Задача казалась простой, — продолжал Котельников. — Поскольку «зеленые» продолжали с пеной у рта орать, что один из кораблей был-таки затоплен с контейнерами на борту, решено было обследовать все три точки, сделать снимки, поднять архивные документы, в общем, наглядно доказать…
Мазур краешком глаза подметил, как изменилось лицо Кацубы, — этот характерный рысий прищур был Мазуру уже знаком, доводилось лицезреть. Что-то вмиг насторожило глаголевского преторианца. Секундой позже Мазуру и самому показалось, что он тоже уловил нестыковочку, легкую заусеницу. Но догадки он благоразумно удержал при себе — военному человеку вообще вредно умничать, а в такой ситуации и подавно не стоит лезть вперед батьки в пекло, тем более что батька помалкивает…
— Благо о всех трех кораблях известно достаточно и никакой загадки они собой не являют, — продолжал капитан. — Вот это — весьма знаменитая в свое время «Вера». Личный пароход легендарного купца Дорофеева. Был тут до революции местный Крез — помесь просвещенного мецената с сатрапом. Фактически — царь и бог. Тиксон в те поры был чуть ли не деревней, тысяч на пять жителей. Медеплавильный тогда был дорофеевским, как и все остальное, заслуживавшее внимания. Пушнина, искали золото, но не нашли… Одним словом, Дорофеев в восемнадцатом пытался уйти на «Вере» в Норвегию. Были все шансы — отсюда до норвегов чуть больше двух тысяч километров, «Вера» такой рейс осилила бы. Но утонула. Что там у них произошло, неизвестно, ходят разные версии…