Ксанское ущелье
Шрифт:
— Что сказать? — Васо вдруг резко повернулся к землякам: — А как думаете вы: что он должен сказать губернатору?
Толпа напряженно замерла.
— Чтоб проваливал! — крикнул Ахмет.
Курман, услышав голос брата, заскрежетал зубами, схватился за саблю, но тут же благоразумно отпустил руку. Черт знает этих голодранцев! Ты рванешься к братцу, чтоб укоротить ему язык, а какой-нибудь из них саданет тебя сзади — охнуть не успеешь.
— Вот и я то же думаю! — подхватил слова Ахмета Васо. — Пусть катится он подобру-поздорову в Гори. Горы наши, они нас не выдадут.
— Предупреждаю! —
— Вот-вот, — спокойно кивнул головой Васо. — Явится такой человек в гости, а потом, глядишь, хозяину в родном доме и места нет. Хватит! Попили вы нашу кровь с князьями да их семейками! С одной спины две шкуры снимали! Хватит!
— Солдаты! Держите его!
Те было двинулись в толпу, но тут же наткнулись на плотную стену: грудью, положив руки на эфесы сабель, встали перед ними горцы.
«Дурная голова! — корил себя Васо. — Ну разве докажешь этим людям хоть что-то на словах? Нет, они понимают только голос пули».
Наткнувшись на сопротивление, солдаты заклацали затворами винтовок, отступая, и офицер схватился за пистолет:
— Куда? Вперед! Вяжите его!
Солдаты опять было двинулись в толпу, но оттуда навстречу им решительно выдвинулись горцы с винтовками в руках, в любую минуту готовые открыть огонь. И их было сейчас куда больше, чем солдат.
— Это что? Бунт?!
Васо выступил вперед. Его взгляд был тяжел и мрачен:
— Спрячь пистолет! Твое счастье, что на нашей земле не принято обижать гостя.
Офицер, чертыхаясь, сунул пистолет в кобуру:
— Вы мне ответите за это.
— Растолкуй ему, да хорошенько, — кивнул Васо толмачу, — что сейчас скажу.
Тот от страха втянул голову в плечи и, стоя рядом с Амилахвари, в любую минуту был готов бежать сломя голову.
— Говорите, уважаемый Васо!
Васо медленно, раздумчиво сказал:
— Вот вы то и дело хватаетесь, как юнцы, за оружие. Словно одним выстрелом или одним взмахом шашки можно решить все вопросы. А задумались вы хоть раз, почему народ не хочет вас больше терпеть? Задумались? Нет. Сколько уже пролито в наших горах крови, чтобы силой заставить хизан [21] и крестьян платить князьям — и тебе, Амилахвари! — тройную подать! Сколько непокорных угнали на каторгу, в холодную Сибирь такие вот солдаты, которых ты привел, наш гость! Сколько раз брались выведенные из себя бедняки за оружие и жгли, громили княжеские усадьбы в Сванетии, в Мингрелии, в Душетии! Кончилось, князья, народное терпение, кончилось!
21
Xизаны — арендаторы земли (осет.).
— Кончилось! — подхватила толпа.
— Сколько можно терпеть?
— Не ты ли, князь Амилахвари, даже меру решил подменить? Мало тебе двадцати фунтов в посудине — побольше заказал. Все не наешься, все голодный!
— Ложь! — крикнул Амилахвари. — Ложь!
— Может, и то ложь, что ты работников в лесу без расчета оставил?! —
Толпа загудела, как встревоженный улей.
Абрек поднял руку, требуя тишины:
— Так что езжай, наш дорогой гостенек, к своему губернатору и скажи: если он решил говорить с горскими аулами языком пушек, он ничего не добьется. Мы лучше погибнем все в сражениях, чем снова дадим князьям, этим ненасытным волкам, хозяйничать в наших горах. Ты понял, гость?
— Понял, понял, — мрачно закивал ротмистр. — Чего тут не понять!
— А если понял, так отправляйся к своему господину, не теряй времени даром!
Ротмистр, чертыхаясь, кивнул ездовому. Тот подвел коня. «Погоди, погоди, черная образина, — скрипел зубами, взбираясь в седло, — я еще похожу по твоей спине шомполами. Погоди!»
— По коня-ам! — гаркнул он, выпрямляясь в седле — Подумайте, подумайте, люди! Я не хочу напрасного кровопролития.
— Скачи! Скачи! — щурили глаза старики. — Уже подумали.
— Я с вами, ротмистр, — заспешил и Амилахвари.
Глава двадцать вторая
— Вам шах, полковник, — тонкими холеными пальцами князь Цагарели передвинул на доске пешку, которая, того и гляди, могла сделаться ферзем.
Шахматы из коллекции какого-то турецкого владыки были гордостью Амилахвари. Искусно вырезанные из слоновой кости, они были на редкость красивы.
Альфтан поспешно убрал своего короля.
— Но тут его тоже ждет шах, — усмехнулся соперник, — от коня.
— Ах да! — Полковник двинул короля в другую сторону, и Цагарели заменил проходную пешку ферзем.
— Вы сегодня явно не в форме, господин губернатор, — довольно сказал он. — Я слышал от многих, что вы опытный игрок.
Альфтан, не отвечая, встал из-за столика.
Да, прав этот хилый щеголь. Он сегодня не в форме. Какая тут форма, если его ожидания не подтвердились и в малой мере? Он рассчитывал, что не успеет его полк войти в Ксанское ущелье, как старшины аулов поспешат к нему с заверениями верноподданиичества. Но вот он, губернатор, уже третий день стоит с войсками в горах, а ниоткуда ни одного сообщения, что его требования приняты, что зачинщики бунтов выданы и, связанные по рукам и ногам, лежат в подвалах присутственных домов. Ниоткуда.
Вот-вот должен явиться ротмистр Юрченко, с которым вызвался отправиться и гостеприимный хозяин дома князь Амилахвари. Неужели и этим ничего не удалось сделать?
Альфтан снял со стены турецкий ятаган, повертел в руках, любуясь синеватым отливом дамасской стали.
«Чего ты ждешь? — спрашивал он себя. — Преврати свой полк в лавину огня и мстительной, нерассуждающей стали, коси этих горцев целыми аулами. Стоит сейчас со смотровой площадки замка махнуть белым платком — и солдаты стиснут горку этих безумцев. Прикажи палить пушкам, чтобы их грохот заглушил рев горных рек и водопадов, чтобы одуревшие от гула канонады быки рогами разметали стены своих сараев, чтобы собаки подняли истошный вой. Кто тебя осудит? Кто посмеет тебе сказать слово против? Ведь ты действуешь от имени государя!»