Ксеноцид
Шрифт:
— Конечно. Враждебно настроенный, озлобленный, оскорбленный, достойный жалости, но прежде всего — бесполезный дурак, который слишком высоко оценивает собственные страдания.
Вот этого Миро уже снести не мог. Он бешено взвизгнул и бросился на Квимо, валя того на землю. Понятное дело, он и сам тут же потерял равновесие и упал на брата, а потом еще и запутался в его одежде. Но это даже ничего; Миро и не собирался подниматься, скорее всего, он хотел доставить Квимо хоть немного боли, как будто бы это могло уменьшить его собственную.
Буквально после пары
— Pai Nosso, que est?s no c?u. — Но в этом месте слова сменялись новыми, а значит — истинными. — O teu filho est? com dor, o meu itmao precisa a resurrei?ao da alma, ele merece o refresco da esperan?a. Слыша, как Квимо прославляет его страдания, его скандальные требования, Миро вновь устыдился. Ну почему он представил, будто заслуживает новой надежды? Как он осмелился требовать, чтобы Квимо вымаливал чудо для него… о том, чтобы тело его снова было здоровым? Он знал, что это нечестно, испытывать веру Квимо ради такого как он сам злого недоверка.
Но молитва не прерывалась.
— Ele deu tudo aos pequeninos, fazemos a ti.
Миро хотелось прервать брата. Если он отдал его для свинксов, то сделал это ради них, а не ради себя. Но слова Квимо успокоили его.
— Ты сам сказал, Спаситель, что все, сделанное нами ради братьев наших наименьших, тебе будет сделано.
Совершенно так, как будто Квимо требовал, чтобы Бог сдержал свою часть договора. Видно, и вправду необычные связи должны были существовать у него с Богом, раз имел право напоминать о счетах.
— Ele nao? como J?, perfeito na cora?ao.
Нет, я вовсе не так совершенен как Иов. Но так же, как и он, я утратил все. Другой мужчина дал детей женщине, которая стала бы моей женой. Другим достались все мои достижения. У Иова были язвы и струпья, а у меня этот частичный паралич. Поменялся бы он со мною?
— Restabele?e ele como restabeleceste J?. Em nome do Pai, e do Filho, e do Espirito Santo. Amem.
Верни его к себе, как вернул ты Иова.
Миро почувствовал, что объятия Квимо освобождают его. Он поднялся, как будто это они, а не сила гравитации, прижимали его к груди брата. На скуле у Квимо темнел синяк. Губа кровоточила.
— Я тебя поранил, — сказал Миро. — Прости.
— Ну конечно, — согласился Квимо. — Ты ранил меня, я ранил тебя. Здесь это популярное развлечение. Помоги мне подняться.
На мгновение, на одно ничтожное, преходящее мгновение, Миро позабыл, что он калека, что сам с трудом сохраняет равновесие. И пока оно длилось, он начал протягивать руку. Но тут же пошатнулся и обо всем вспомнил.
— Не могу, — вздохнул он.
— Хватит стонать над своим недостатком и подай мне руку.
Миро расставил ноги пошире и склонился над братом — своим младшим братом, который теперь был старше почти что на три десятка лет, а еще на более — мудростью и сочувствием. Он протянул руку. Квимо подхватило ее и с помощью Миро поднялся с земли. Это было весьма трудное
— Ты отличный священник, — заявил Миро.
— Наверняка, — ответил на это Квимо. — А если мне когда-нибудь понадобится спарринг-партнер, я обязательно позову тебя.
— А Бог ответит на твою молитву?
— Обязательно. Бог отвечает на все молитвы.
Миро практически сразу понял, что Квимо имеет в виду.
— Мне важно знать, скажет ли он: да.
— Как же. Как раз в этом-то я и не уверен. Если так случится, обязательно сообщи мне.
Квимо, спотыкаясь, направился к дереву. Он наклонился и поднял с земли две говорящие палки.
— О чем ты хочешь говорить с Корнероем?
— Он прислал мне известие, что мне следует с ним поговорить. В одном из лесов, довольно-таки далеко отсюда, родилась ересь.
— Что, ты приводишь их к Богу, а они потом сходят с ума?
— Не совсем так. В тех краях я никогда не провозглашал слова божьего. Отцовские деревья общаются друг с другом, так что христианские идеи уже проникли в самые дальние уголки нашего мира. И, как обычно это бывает, ересь ширится быстрее истины. Корнерой же мучается угрызениями совести, поскольку именно эта ересь опирается на некоторых из его размышлений.
— Я понимаю, что для тебя это очень важное дело.
Квимо скорчил мину.
— Не только для меня.
— Извини. Я имел в виду Церковь. Верующих.
— Дело в том, Миро, что это не чисто теологическая проблема. Наши поросята создали весьма интересную ересь. Когда-то, очень давно, Корнерой предложил, что как Христос пришел к людям, так и Дух Святой однажды может прийти и к свинксам. Это очень серьезная интерпретационная ошибка догмата Святой Троицы, но данный конкретный лес отнесся к делу очень серьезно.
— Пока что все это выглядит чисто теологической проблемой.
— Я и сам так считал, до тех пор, пока Корнерой не сообщил мне подробностей. Видишь ли, они уверены, что вирус десколады является воплощением Святого Духа. В этом есть своя, хотя и коварная, логика. Дух Святой всегда пребывал повсюду, во всех божьих творениях. Поэтому будет осмысленным предположение, что его воплощением является десколада, которая тоже проникает в любую частицу каждого живого организма.
— Они поклоняются вирусу?
— Ну да. В конце концов, ведь это же вы, ученые, открыли, что pequeninos были сотворены разумными существами благодаря вирусу десколады. То есть, вирус обладает творческой силой, следовательно — он имеет божественную природу.
— Мне кажется, что существует столько же доказательств данной теории, сколько и того, что Иисус Христос был воплощением самого Господа.
— Нет. Здесь все гораздо сложнее. Если бы дело заключалось только лишь в этом, я сам бы посчитал его проблемой только лишь Церкви. Сложной, трудной, но теологической, как ты сам ее определил.