Ксеркс
Шрифт:
– Он спросил, не могу ли я посоветоваться с другими женщинами, в том числе и с тобой, Атосса. Однако я так и не встретилась с тобой, потому что псевдо-Смердис содержал всех женщин отдельно друг от друга.
Атосса ничего не забыла. Она помнила, что с ней обращались как с пленницей, с ней, дочерью Кира, с ней, сестрой и женой Камбиза, с ней, которую взял в жёны лже-Бардия вместе со всеми остальными жительницами гарема покойного. Помнила она и тайные расспросы Отана, и свои собственные интриги. Не забыла она и того, что заточенные женщины не могли общаться друг с другом.
– И тогда... — проговорила Фаидима.
«Вот оно», —
– Вот оно, — проговорила женщина за её спиной и хихикнула.
– И тогда мой отец устами своего тайного соглядатая приказал мне проверить, есть ли уши у Смердиса. У настоящего Смердиса они были, а вот у псевдо-Смердиса их не хватало. Кир приказал отрезать их, не помню уж за какое преступление.
С кушеток и из-за ткацкого станка доносились смешки и повизгивания.
– Это было очень опасно, — продолжила ничего не замечавшая Фаидима, — и я боялась проверить, есть ли у Смердиса уши. Тем не менее я это сделала, чтобы проверить, является ли Смердис Смердисом на самом деле. И однажды, только что разделив с ним ложе...
Все женщины одновременно пододвинулись к ней, словно стремясь впитать слова, готовые вот-вот сойти с уст Фаидимы.
– После любовных игр Смердис уснул.
– А что было потом, сестрица?
– А что было потом, Фаидима?
– Что, что же было потом, царственная Фаидима?! — разом воскликнули все.
– Тогда я протянула руку... — Фаидима сделала соответствующий жест. — И, прикоснувшись к голове его, поняла, что под длинными волосами Смердиса нет ушей.
Раздался дружный женский смех, немедленно, впрочем, умолкнувший.
– В чём дело? — спросила удивлённая Фаидима.
– Пустяки, старшая сестрица, — ответила Аместрида, — просто одна из рабынь упала прямо в варенье.
– Какая наглость! — воскликнула Атосса, раздражённая слишком громким смехом. — Где она, Аместрида? Я хочу видеть её. Здесь и сейчас!
Аместрида поспешно отдала соответствующий приказ.
– Ведите её сюда! И живо! — выкрикнула Атосса.
На исполнение распоряжения ушли сущие мгновения. В уголке галереи, где женщины занимались своим вареньем, несколько служанок торопливо выплеснули содержимое большого медного котла на голову рабыни, вдохновительницы всех их шуток. Та взвизгнула, когда тёплая жижа потекла по её голове и грудям. Прочие женщины поспешно втолкнули её в покои пред очи Атоссы.
– Вот она, высочайшая, — хихикали они, увлекая за собой перепачканную рабыню.
В воздухе свистнул кнут.
– Глупая девка, ты испортила столько варенья! — шипела Атосса, нанося удар за ударом.
У входа в чертог, между кушетками Аместриды и Артозостры, появился великий евнух Огоас.
– О, царица Персии! — провозгласил он фальцетом. — Из Келен от Царя Царей и князей Персии прибыли гонцы.
И он указал на корзинку, которую внесли двое других евнухов. Это была царская почта, и в соответствии с требованиями церемониала евнухи подобострастно поползли вперёд с внушительными свитками и глиняными табличками, на которые были занесены послания Ксеркса и Масиста, второго сына Атоссы, двух её племянников, ещё племянников троюродных, а также внуков, ушедших с персидским войском. Евнухи должны были вручить послания обеим царицам, вдовствующей и царствующей.
Артистона получила восковые таблички от своих правнуков и сыновей, Мардония и Арсама, командовавшего эфиопами. О Пармис подобным же образом вспомнил
– Неужели Отан ничего не прислал мне, своей дочери и царице Персии? — гневным голосом осведомилась Аместрида.
Евнухи, распределявшие послания, почтительно ползая по мозаичному полу в кружке кушеток, поспешили найти письмо Отана своей царственной дочери и подать ей.
Все оживились. Царицы и княгини ломали печати, а наложницы и рабыни толпились позади них, терзаемые любопытством.
Атосса начала читать вслух письмо Ксеркса, прищурив близорукие глаза. То есть щурила она, собственно, только один глаз, а другой закрыла.
– «Высочайшая и царственная мать, дочь Кира, жена незабвенного моего отца Дария! — читала Атосса. — Я намереваюсь пересечь по наплавному мосту Геллеспонт вместе со всем своим войском. Я, твой сын, Царь Царей, извещаю тебя о том, что нуждаюсь в наложницах и просто девицах для развлечения, коих с нами последовало небольшое количество».
– Царь пишет мне то же самое! — воскликнула Аместрида...
Вышло, что все персидские полководцы — сыновья, братья, племянники, дяди, внуки и двоюродные племянники — извещали четырёх царственных вдов и царицу о том, что не прихватили с собой достаточное количество девиц и это может помешать войску переправиться через Геллеспонт. Не один лишь Ксеркс извещал Аместриду о подобном несчастье — о том же самом писал и Масист Артаксиксе, и Ариомард Пармис. Все мужчины написали своим матерям и жёнам одно и то же. Дело было в том, что, если бы они попросту приказали великому евнуху прислать им наложниц и девиц для развлечения, прежде чем войско оставит Сарды, вне всякого сомнения, среди цариц и княгинь разразился бы бунт. Ну а теперь, поскольку и царь и князья известили их о скорбном своём состоянии и предоставили своим жёнам право определять, каких именно наложниц и рабынь следует выбрать среди тысяч женщин, наполнявших дворец в Сузах, они были польщены и обезоружены. Артаксикса, прекрасная мать Артаинты, на кончике носа которой застыла алая капелька варенья, каковое она весьма усердно пробовала, воскликнула:
– Моему Масисту всегда не хватало подружек в постели! Ах, Артаинта, дочь моя, какого ненасытного отца даровало тебе солнце!
– Свят, свят, свят! — поддержали хором женщины.
– А какого мужа оно подарило мне! Дитя моё, вернёмся к нашему варенью. Неужели ты способна нежиться на кушетке, когда твоя мать засахаривает плоды роз?
И Артаксикса потянула Артаинту с кушетки, заняв при этом её место. Артаинта надулась и отправилась в галерею. В палату хлынуло благоухание роз и прочие сладкие ароматы.
Аместрида отодвинула в сторону свой ткацкий станок.
– Высочайшая! — почтительно обратилась она к Атоссе. — Согласна ли ты обсудить вместе с нами, каких именно наложниц и рабынь следует отправить к нашим мужьям, сыновьям и племянникам?
– Пусть Огоас присоединится к нам!
Царица пригласила великого евнуха занять место в кружке.
Великий же евнух предложил примкнуть к ним ещё четырнадцати евнухам, составлявшим его свиту.
Атосса и Аместрида немедленно отослали прочь всех наложниц и рабынь.