Кто боится смерти
Шрифт:
– Я – Зуни Ван, – под ее свободным недлинным синим платьем были штаны – редкость для джвахирских женщин. – Архитектор.
– Я Абео Огундиму, – сказала моя внучатая тетка и усмехнулась. – Мать пятнадцати детей.
Женщины засмеялись. Все мы засмеялись. Пятнадцать детей – та еще работка.
– А я – Нана Мудрая, – сказала вызывающая благоговение старуха, оглядев каждую из нас единственным зрячим глазом. Горб на спине навсегда наклонил ее вперед. Моя старая тетка по сравнению с этой женщиной была молодой. Голос Наны
– Луйю Чики, – сказала девочка рядом со мной.
– Дити Гойтсемедиме.
– Бинта Кейта.
– Оньесонву Убейд-Огундиму.
– Эта, – Нана Мудрая показала на меня пальцем.
Я перестала дышать.
– Выйди вперед, – сказала Ада.
Я слишком долго готовила себя к этому дню. Всю неделю почти не ела и не спала – боялась боли и крови. Наконец-то смогла с этим всем смириться. А теперь у меня на пути встанет эта старуха.
Нана Мудрая осмотрела меня сверху донизу. Не спеша обошла кругом, глядя снизу вверх, как черепаха из панциря. Покряхтела.
– Расплети волосы.
Только у меня длины волос хватало для косы. В Джвахире женщины носили короткие стильные стрижки – еще одно отличие от маминой деревни.
– Это ее день. Не надо ее ничем связывать.
От облегчения кровь прилила к лицу. Пока я расплетала косу, Ада спросила:
– Кто из вас до сих пор нетронут?
Руку подняла только я. Девочка по имени Луйю хихикнула, но осеклась, когда Ада заговорила снова.
– Кто, Дити?
Дити издала неловкий смешок.
– Одноклассник, – тихо проговорила она.
– Его зовут?
– Фанази.
– Было соитие?
Я тихо ахнула. Это невообразимо. Мы же такие маленькие. Дити помотала головой и сказала:
– Нет.
Ада продолжила.
– Кто, Луйю?
Луйю ответила только дерзким взглядом, а Ада так быстро шагнула к ней, что я не сомневалась – она сейчас ударит ее по лицу. Луйю не шелохнулась. Она с вызовом выставила подбородок. Меня это впечатлило. Я обратила внимание на одежду Луйю, сшитую из дорогой ткани. Она была яркая, ни разу не стиранная. Луйю из богатой семьи и явно не считает, что обязана отчитываться хоть бы и перед Адой.
– Я не знаю его имени, – наконец сказала она.
– Ничто не покинет этих стен, – сказала Ада, но я почувствовала в ее голосе угрозу. Наверное, Луйю тоже.
– Вокике.
– Было соитие?
Луйю молчала. Потом посмотрела на человека-рыбу на стене и сказала:
– Да.
У меня отвисла челюсть.
– Как часто?
– Много раз.
– Зачем?
Луйю насупилась.
– Не знаю.
Ада бросила на нее суровый взгляд.
– Отныне ты будешь воздерживаться до замужества. Отныне ты должна соображать, что к чему.
Она перешла к Бинте, которая все это время плакала.
– Кто?
Бинта ссутулилась еще сильнее и заплакала
– Бинта, кто он? – снова спросила Ада.
Затем она обернулась к пяти другим женщинам, и те обступили Бинту так тесно, что Луйю, Дити и мне пришлось вытягивать шеи, чтобы ее увидеть. Она была самой маленькой из четырех.
– Здесь ты в безопасности, – сказала Ада.
Другие женщины стали гладить Бинту по плечам, щекам, шее и тихо напевать:
– Здесь тебя никто не тронет, здесь безопасно.
Нана Мудрая коснулась ее щеки.
– Отныне все присутствующие в этой комнате будут повязаны, – сказала она своим сухим голосом. – Ты, Дити, Оньесонву и Луйю будете защищать друг друга, даже когда выйдете замуж. И мы, Старшие, будем защищать вас всех. Но нашу связь сегодня может скрепить только правда.
– Кто? – спросила Ада в третий раз.
Бинта опустилась на пол и прижалась лбом к бедру одной из женщин.
– Мой отец.
Луйю, Дити и я ахнули. Другие женщины, казалось, совсем не удивились.
– Было ли соитие? – спросила Нана Мудрая, и ее лицо посуровело.
– Да, – прошептала Бинта.
Кто-то из женщин выругался, прищелкнул языком и что-то гневно пробормотал. Я закрыла глаза и потерла виски. Боль Бинты была и маминой болью.
– Как часто? – спросила Нана Мудрая.
– Много раз, – сказала Бинта громче, а затем выпалила: – Я… я… я хочу его убить, – тут она зажала рот руками. – Простите! – сказала она сквозь ладони.
Нана Мудрая отвела ее руки.
– Здесь ты в безопасности, – она с отвращением покачала головой. – Теперь мы наконец можем хоть что-то с этим сделать.
На самом деле эти женщины уже давно знали о поведении отца Бинты. Но не могли вмешаться, пока Бинта не прошла обряд одиннадцатого года. Бинта яростно замотала головой.
– Нет. Его заберут, и тогда…
Женщины зашипели и зацокали языками.
– Не волнуйся, – сказала Нана Мудрая. – Мы защитим тебя и твое благополучие.
– Мама не станет…
– Ш-ш-ш, – сказала Нана Мудрая. – Хотя ты пока ребенок, но отныне ты будешь также и взрослой. Твое слово будет кое-то значить.
Ада и Нана Мудрая едва взглянули в мою сторону. Ко мне вопросов не было.
– Отныне, – обратилась Ада ко всем нам, – вы станете и детьми, и взрослыми. Будете и бессильны, и сильны. Вас не будут замечать. Вас будут слышать. Согласны ли вы?
– Да, – ответили мы.
– Вы не должны кричать, – сказала целительница.
– Вы не должны лягаться, – сказала портниха.
– У вас будет течь кровь, – сказала архитектор.
– Великая Ани, – сказала моя тетка.
– Вы уже сделали первый шаг во взрослую жизнь – ушли ночью из дома в одиночку, – сказала Ада. – Каждой из вас дадут мешочек с травами, марлю, йод и ароматную соль. Вы вернетесь домой одни. Через три ночи вам нужно будет принять ванну.