Кто бы мог подумать?
Шрифт:
— Кость, это она, должно быть, про малышей из второго, — влез со своими пояснениями Аркаша Звягин. — Светка, а тебе что, завидно?
Генка Круглов раздвинул ребят:
— Кольцова, за что ты нападаешь на Дёмина?
— Ничего я не нападаю! То ни за что работать с октябрятами не хотел, а теперь… без конца! И… моя Стрельцова просится: «Можно, я в Костину звёздочку перейду?» Это непедагогично!
Почему-то Костя вспомнил, как лупил своих октябрят снежками. Румянец на его щеках стал гуще.
Генка засмеялся, поправил очки:
—
— А чего он с ними делает такое? — кипятилась Света. — Надо его отчёт поставить на совете отряда! Все звёздочки готовятся к общеклассному сбору по теме. А он готовится? Не похоже. Втихую чего-то…
Костю совсем в жар бросило. Отчитываться? В чём? Обалдеть можно!
Он вырвался из толпы ребят и побежал по коридору.
Света кричала ему вслед:
— Убегаешь? Бессовестный!
За поворотом коридора Костя остановился. Он чувствовал себя несчастным. И потому, что удрал как последний трус, и потому, что им овладело смятение. А ну как, правда вызовут на совет отряда и станут расспрашивать? Что сказать?
Про «домашних тимуровцев» говорить нельзя — это их тайна…
Кстати, хочешь, не хочешь, а проверить, как действуют «домашние тимуровцы», придётся.
Уже сколько раз ребята ему нашёптывали в коридоре: «Когда придёшь проверять?» Толька шептал требовательно, а Мухин с сонной улыбочкой. Ира сообщала очень строго: «Я мусорное ведро почти каждый день выбрасываю и ни разу не хвасталась!» Алла почему-то молчит и дуется, когда он сам её спрашивает: «А ты что-нибудь делаешь?»
Надо, надо проверить. Но ведь проверить — это значит явиться к ребятам домой, разговаривать с их родными, незнакомыми ему взрослыми… При одной мысли об этом Костю сковывало смущение. А октябрят своих он совсем перестал стесняться, не заметил, как это и произошло.
Вот о том, что на сборах своих они читают вслух, рассказать можно, секрета тут нет.
Библиотекарь городской библиотеки удивилась, когда, вернув «Сына полка», читанного уже в третий раз, и взяв «Два капитана», Костя попросил ещё какую-нибудь книгу «для малышей».
— Что это тебя потянуло на малышовые книги? Давно серьёзные читаешь.
— Меня просил… тут один. Он не испортит.
— На какой же тебе возраст?
— На восемь лет.
— Ну, это не такие уж малыши. Вот возьми, очень весёлая. — Библиотекарь дала ему рассказы про Дениску.
Как ребята хохотали! Читали вслух по очереди — то сам Костя, то Ира, то Серёжа Мухин: оказалось, что этот сонный лентяй умеет читать с выражением.
Таня восхищалась:
— Вместе когда читаешь, в сорок раз лучше понимаешь!
Шарик лаял, словно ему тоже было смешно. На сборы Толька приводил с собой Шарика. Собирались у Кости дома. Как-то за Мухиным прибежала Стрельцова. Костя не позволил её выгнать.
Но чтение вслух, хохот, разговоры — тот ли это сбор, который Света считает педагогичным?
Урок
На уроке истории Костя сидел в мрачном настроении, всё ещё взбудораженный. Учительница о чём-то рассказывала нудным голосом. Косте было неинтересно, он почти не слушал, думая о своём. Да ладно, потом в учебнике прочтёт, всё равно сейчас ничего не понимает, о чём она там толкует.
Костя осторожно вытянул из портфеля «Всадника без головы», которого принёс ему сегодня один мальчик из шестого класса, и, держа раскрытую книгу на коленях, стараясь сохранить на лице внимательное выражение, погрузился в чтение.
Сколько времени прошло, неизвестно, но вдруг он почувствовал: что-то кругом изменилось. Поднял голову. В классе тишина. И все головы к Косте повёрнуты. А учительница смотрит на него в упор. Историчка у них пожилая, голова сплошь в седоватых кудерьках, губы строго сомкнуты. Но вот эти губы разжались:
— Дёмин, ты не слушаешь. Ты занят чем-то посторонним? Спрашиваю вторично.
Костя встал:
— Я не занят посторонним…
Книга в мгновение ока очутилась в глубине парты, под портфелем.
— После урока дашь мне дневник! Запишу замечание за невнимательность. Не забудь подать дневник!
Показалось Косте или правда щель в дверях класса стала шире и в ней что-то мелькнуло?
История была у них последним уроком. Прозвенел звонок, но никто не встал, потому что учительница ещё продолжала говорить.
Теперь уж наверняка не показалось. Все видели, как дверь распахнулась, просунулись две ребячьи головы — стриженая мальчишеская и с косичками девчонкина, — тотчас же исчезли, а створки двери поспешно закрылись.
Сидевшая через проход Света возмущённо прошипела:
— Твои уже прямо в класс лезут. Совсем их распустил!
Возразить было нечего. Действительно, обнахалились. Ну, Танька Зимкова вечно всюду суётся, но заглянул и Слава Курков — подумайте, как расхрабрился!
А ведь занятия во втором классе кончились целый урок назад. Сколько же это времени они болтаются под дверью?
Костя слегка вздрогнул. Ребята, наверно, слышали да и видели в щёлку, как он получил замечание и ему было велено подать дневник… Секунда колебания — и Костя вытащил дневник из портфеля и двинулся по проходу к учительскому столу.
Историчка уже взяла в руки журнал, собираясь уходить.
— Вера Евгеньевна, — громко сказал Костя, — вы хотели записать мне в дневник замечание! — Помолчал и добавил: — Извините, я и, правда, плохо слушал. Но я выучу.