Кто, если не я?
Шрифт:
– А толку? Может, его дома нет? – умоляюще сказал Роберт.
– У него есть девушка? Ей звонили?
– Анна, четыре часа утра. Смилуйся, – простонал он.
– Почти пять! Звони ей, а потом всем его приятелям. У тебя есть их телефоны?
Роберт долго копался в записной книжке, потом опять набрал какой-то номер.
– Роберт, звони, пока кто-то не ответит, и найди Игоря, а я пойду узнаю, можем ли мы увидеть Госю.
Я вернулась через несколько минут. Узнала только, что состояние моей племянницы не улучшилось. Хотя и не ухудшилось, потому что
– Можем идти. Вот только, Магда, – я повернулась к своей застывшей сестре, – Гося не очень хорошо выглядит.
– Представляю, она же в аварию попала. Пойдем к ней, может, ей надо помочь умыться, в порядок себя привести. Утром купим ей пижаму.
– Магда, не нужна ей пижама, и умыться она сейчас не сможет. Она без сознания и подключена к респиратору, капельнице, монитору и еще бог знает к какой аппаратуре. – Магда уже начала меня бесить.
– Но она же когда-то придет в себя, – упрямо заявила моя сестра. – Вот тогда пижама ей и понадобится.
Боже, я о зеленом, она о квадратном. Хотя я уже мало чему удивлялась.
– Роберт, ну что там с Игорем?
– Я его нашел наконец, но он сейчас не в Торуне, сможет приехать только через час.
– Значит, не будем его ждать. Идем, – решила я.
Меня трясло, как от белой горячки. Я взяла Магду под руку, и мы пошли. Роберт плелся за нами, как на смертную казнь.
Я предполагала, что Гося может быть на себя не похожа, но такого я не ожидала. У нее все лицо было изранено и в синяках. Обезображено. И все эти трубки, провода, аппараты. В гинекологии я к такому не привыкла.
– Гося? Это наша Гося? – спросила, а вернее простонала Магда.
– Да, Мадзя, это Гося. Мы не можем здесь долго находиться. Поговори с ней, может, она нас услышит, – ответила я.
Но Магда меня не услышала – она потеряла сознание и повалилась на пол. Потянула за собой меня, и это немного смягчило удар.
Через два часа, когда наконец появился Игорь, мы с Робертом сидели в кардиологии. Магда тоже была там, в отделении кардиологической реанимации, с обширным инфарктом. Говоря простыми словами, все было очень грустно. Роберт еще держался, но только за счет силы воли. Кто-то из них двоих должен был держаться, и жребий пал на него.
Я чувствовала себя, как побитая собака: не ощущала ни усталости, ни злости, ни страха или печали, ни угрызений совести. Была только физическая боль, вот только я не могла определить ее источник. Пыталась сохранить трезвость мысли и рассудительность. Думала о том, что надо найти тело Павла и подготовиться к похоронам. И еще надо отыскать их машину – наверное, придется решать какие-то вопросы с полицией. Магде надо будет тут остаться на время. Дежурный врач сказал, что она должна выкарабкаться. «Ей повезло, что это в больнице случилось», – сказал он. Мне захотелось заорать на него: «Повезло! Ты называешь это “повезло”?» Но я вовремя прикусила язык.
Мы ждали новостей о Госе, когда я услышала обрывок разговора Роберта и Игоря. У меня самой чуть инфаркт не случился.
– Папа, а где Оля? Что с ней?
– Тетя узнавала,
Оля! Боже, я совсем о малышке забыла. «Что же с ней делать?» – думала я лихорадочно.
– Роберт, мы забыли про Олю! – воскликнула я.
– Аня, не забыли. Ты же сама сказала, что она тут, в педиатрии, – ответил Роберт устало.
– Да, но я туда не зашла, даже не позвонила! Игорь, иди посмотри, как она там. Или нет, лучше оставайся, я сама пойду.
Я рванулась с места. Вбежала в отделение и пролетела по коридору, как ночной кошмар. Нашла сестринскую, но была в таком состоянии, что даже не поздоровалась.
– Сестра, где дежурный врач?
– Вторая дверь направо, – ответила та машинально, но тут же спохватилась: – Секундочку. А вы по какому вопросу? Подождите!
Но я уже открывала двери ординаторской. За письменным столом сидела женщина лет сорока.
– Здравствуйте! Пани доктор, где моя девочка, Оля? Ее привезли после аварии.
– Оля? После аварии? Сейчас, минутку…
– Они вчера вечером попали в аварию. Ее мать сейчас в реанимации, отец погиб на месте, – хрипела я. Мне не хватало воздуха.
– Да, вот ее история болезни.
– Что с ней, пани доктор?
– Пожалуйста, успокойтесь. С ребенком все в порядке. Вы хотите ее увидеть?
Я не хотела, совсем не хотела. Я умирала от усталости, была напугана и подавлена, но как я могла сказать «нет»? Если бы отказалась, чувствовала бы себя еще хуже. Склонила голову и скрепя сердце побрела за доктором. Мы вошли в палату, где на кроватках спали четыре малышки. На вид им было по два, может, по четыре годика, и каждая могла оказаться Олей, но я бы не узнала ее. Ведь видела ее всего пару раз, в последний раз на Вигилию, год назад. Наверное, за это время она сильно изменилась. Я чувствовала себя очень глупо, но спросила:
– А где она?
Врач показала на ближайшую кроватку. В ней спала девочка в поношенной больничной пижамке. Я подошла поближе, присмотрелась к ней и очень удивилась. Оля была страшненькой, с грубыми чертами лица, тусклыми, взлохмаченными волосами и длинными черными ресницами. Ее вряд ли можно было сравнить с ангелочком. Спала так спокойно и крепко, не осознавая, что ее мир разрушен. Распался на куски. Все, что она знала и любила, исчезло, и осталась лишь пустота. Никто не знал, как ее заполнить. Я не представляла себе, что делать с этим спящим ребенком и как все исправить. Как вернуть время назад и предотвратить трагедию.
Это стало каплей, переполнившей чашу. Безграничная печаль обрушилась на меня. Я не выдержала и разрыдалась. Мне помогла та незнакомая женщина-доктор. Отвела в свой кабинет, позволила выплакаться, подала мне платочки и, наконец, предложила реланиум и стакан воды. Я взяла себя в руки и умылась.
– Может, пани выпьет чего-нибудь, кофе или чаю?
– Если можно, то, пожалуйста, кофе.
– Я себе тоже налью, – сказала докторша и захлопотала возле чайника в маленькой кухне. – Я должна спросить, а кем вам приходится девочка, которой вы интересовались?