Кто хочет процветать
Шрифт:
— Значит, наплевать на меня, да?! — возвысив голос, пошел он в кухню.
Вера подняла на него удивленные глаза.
— Что? — не поняла она.
— Как это что? У тебя только одно желание, чтобы твой ребенок, — выделил он голосом «твой», — запомнил хотя бы смутный образ отца.
Вера очень выразительно пожала плечом, отшвырнула нож, которым нарезала в салат огурцы, и сказала:
— А что ты хочешь? Я тебе практически сделала предложение. Но не из корыстной женской цели — выйти замуж, а чтобы — звучит напыщенно, но в данном положении, когда Пшеничных убивают одного за другим — чтобы защитить тебя. Ты же
Но последние слова произвели на Олега невероятное впечатление. Он подошел к ней, погладил ее по животу и прошептал:
— Новая пшеничка…
Сколько длилась пауза?.. Во всяком случае, Вера успела себя поздравить, что избрала верный тактический ход. Если бы она начала настаивать, доказывать, рыдать, Олега это только разозлило бы. А так, полная свобода действий, поступай как хочешь. И стало обидно, потому что когда тебе предоставляют свободу действий, то тем самым проявляют свое равнодушие. «А!.. Поступай как знаешь. Я тебе сто раз объяснять, как было бы для тебя лучше, не буду». И это сработало.
— Вера, — осторожно прижимая ее к себе, глотая слезы умиления, проговорил Олег, — я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж и чтобы у нас выросла новая пшеничка.
Она ответила ему долгим поцелуем.
За ужином Вера высказала мнение, что в настоящий момент, когда еще не закончился официальный траур по Милене, устраивать даже небольшое свадебное торжество, нехорошо.
— Я думаю, нам надо расписаться тихо, без какой-либо огласки, только в присутствии свидетелей. Причина, побудившая нас столь поспешно после смерти Милены вступить в брак, такая, что никто не осудит.
— Кого бы пригласить в свидетели? Я думаю, Ксению! — предложил Олег.
— Ни в коем случае! — чуть не подавилась салатом Вера. — В издательстве никто, в том числе и Ксения, не должен знать о нашем решении. Несомненно, у Каткова там кто-то есть. Не дай бог, она случайно проболтается. Нет! Только не из издательства. Пригласи кого-нибудь из твоих друзей, с которыми ты не связан бизнесом. Да, и самое главное, надо будет в тот же день, как распишемся, переделать завещание. Потому что оно дамокловым мечом висит над тобой. Ведь по нему все достается матери Милены, а с ней Катков разделается в два счета. Нам надо торопиться.
«Ну что ж, — решил захмелевший от водки Олег, — женюсь! Это единственный выход для меня. Вера — она умная. Слушать сплетни не будет, за мною следить — тоже. Зачем ей лишние проблемы? — Голова его соскользнула с ладони, он усмехнулся и опять положил голову на ладонь. — Сын… сынок… — Олег блаженно улыбнулся, — новая пшеничка… А ведь это счастье?!. — Мутными глазами он посмотрел на Веру. — А она красавица!»
— Вербеночка! — потянул он к ней руки.
Наступила ночь. Те, кого заботы отпустили, уснули, те, кого они схватили за горло, приняв таблетки снотворного, впали в тяжелую дрему. Не спал только Фатум. Его дыхание касалось погруженных в сон людей, его страшный потусторонний смех заставлял их вздрагивать и просыпаться в холодном поту, беспомощно моргать глазами, видя перед собой отблески пламени и уродливые фигурки пляшущих бесов…
Фатум не спал, он вообще никогда не спит. Он играет в
ГЛАВА 33
Четыре человека ждали звонка Валерия Каткова: Сергей Фролов и Олег Пшеничный, чтобы наконец схватить убийцу; Ксения Вежина и Вера Астрова, чтобы вопреки Фатуму самим стать вершительницами своих судеб. Впрочем, вершила Вежина, Астрова же лишь повернула события в нужном для нее направлении. Перевела стрелку, и Судьба Ксении Вежиной, мчавшаяся со сверхзвуковой скоростью, не заметила подставы и сломя голову полетела в западню.
Астрова разработала план с ювелирной точностью, чтобы каждая грань ее кристального преступления отражала то, что было надо ей, и застилала сиянием то, чего не надо было видеть никому.
Катков, скрывавшийся вместе с Лилией и сыном у своей двоюродной тетки в Иванове, позвонил Пшеничному. Олег ожидал этого звонка, но все равно его стала бить дрожь. Ведь он говорил с убийцей. Он дал согласие на встречу, попросив перезвонить завтра.
— Мне надо выбрать время и место. Я ведь, в отличие от вас, работаю, следовательно, занят.
Катков хотел было пустить в ход угрозы, но Пшеничный, как ему посоветовала Вера, отвечал ледяным голосом, что дату и время он скажет завтра. Шантажист был вынужден принять условие.
Едва Олег положил трубку, как поднял вновь и набрал номер Астровой:
— Вера, он позвонил!
— Немедленно давай ко мне! — скомандовала она, любуясь крупным бриллиантом на обручальном кольце.
Все произошло так, как будто она сама написала эту страничку своей жизни. Вечером, когда обычный районный ЗАГС готовился к закрытию, к его дверям подъехали черный «Мерседес» и серебристый «Вольво». Навстречу маленькой процессии из четырех человек поспешила заведующая.
— Здравствуйте! Как я рада! — придерживая высоко подпрыгивающую от быстрой ходьбы грудь, говорила она, обращаясь к Астровой и в то же время с любопытством поглядывая на трех мужчин — кто же жених?
— Галина Тимофеевна, мы можем приступить немедленно? — спросила Вера.
— Конечно! Проходите в мой кабинет.
— А то стоит замешкаться, как репортеры проведают, налетят, а нам с Олегом это совершенно ни к чему.
— Да, понимаю! — воскликнула Галина Тимофеевна, а сама подумала: «Эх, а я бы наоборот, чтобы все знали, все смотрели! Пусть завидуют! Если бы я была Астровой!.. — Она подавила вздох и невольно отметила: — Значит, не все знаменитости врут, что известность утомляет».
Она пригласила новобрачных и их свидетелей сесть в кресла, а сама, как положено, надев перевязь, встала за стол. Несколько казенных слов, четыре росчерка, и свидетельство о браке было уже в руках Веры. Через день был готов новый паспорт и составлено новое завещание, согласно которому Пшеничный Олег Станиславович все свое движимое и недвижимое имущество завещает своему будущему ребенку, опекуном которого назначает его мать и свою жену, Веру Евгеньевну Астрову-Пшеничную.
И теперь Астрова-Пшеничная потягивалась на широкой кровати и поглаживала живот, в котором подрастал не новый колос рода Пшеничных, а маленький Фролов.