Кто ищет…
Шрифт:
Аня не сразу поняла, что речь идет о ней. А, впрочем, неважно. Теперь все стало неважно… Осмотрелась, выискивая, куда можно было бы пройти дальше. Но двор оказался глухим.
— Да она, поди ж, наркоманка, — подбирая авоську к груди сказала первая бабуся. — Можа, милицию вызвать?
— Да ты что?! Я их и не видала никогда, — искренне всплеснула руками вторая, пристальнее всматриваясь в Анино лицо. — Молодая такая, а уже порченная…
— Да ты смотри: кто в здравом уме по улицам голышом бегает? Точно — наркоманка, либо пьяная… Но пьяная бы на ногах ровно не стояла… А чего их жалеть-то, сволочей? Сами колются и других на дозу подсаживают, —
Сказав это, она скрылась за железной дверью. То ли поспешила вызвать правоохранительные органы, то ли просто испугалась, что наркоманка может и ее заразить чем-нибудь. Подумав об этом, Аня усмехнулась, ощущая, какая кривая и едкая вышла улыбка. Да, скорее всего она и впрямь выглядит ужасно. Растрепанная, с безумным взглядом, в одних трусах и мужской рубашке. Увидев такую в своем дворе, Аня тоже поспешила бы скрыться прочь — от греха подальше. Спохватилась — надо же, вернулась способность мыслить… Вот только о главном и мучительном мозг упорно отказывался рассуждать. Как и верить в реальность происходящего.
— Дочка, — тихо произнесла оставшаяся бабушка. — Ты бы шла домой. Али случилось чего?
— Случилось… — еле выдавила из себя Аня. Нестерпимо захотелось выговориться здесь и сейчас, но слезы застряли в горле и дальше не шли, как и откровения. — А дом… У меня теперь нет дома. И не было никогда…
Бабуля посерьезнела, подошла ближе, впрочем, оставаясь на разумной дистанции.
— Так, может, милицию вызвать?
— Нет, спасибо, — не мигая, ответила Аня. — Милиция мне не поможет…
Не дожидаясь ответа, она помчалась прочь из незнакомого двора. Вернувшаяся способность мыслить убивала, наполняла душу горечью и страданием. Бежать, ничего не соображая, было легко и свободно. Вот только рыдания все сильнее штурмовали горло и становилось труднее справиться с желанием выплеснуть их в чью-нибудь надежную жилетку.
Видимо, Анины ноги лучше нее самой знали, куда нести хозяйку. Через полчаса, час или полтора — она не знала сколько прошло времени — остановилась, напряженно глотая ртом воздух. Огляделась — знакомый дом с железными балконами. Аня прошла во двор, нажала код подъезда под удивленными взглядами женщин, приглядывавших за возившимися в песочнице детьми. Вошла в подъезд, отсчитала каждую ступеньку, вспоминая, как Сережа нес ее здесь на руках. Память отказала на пятнадцатой.
Очнулась перед открытой дверью, из которой доносился противный писк звонка. Будто в вязком сне проследила за своей рукой, беспрестанно трепавшей черную кнопку. Наклонив голову, стала всматриваться в тьму проема — где же Сережа?
— Анюта, да ответь же! — над самым ухом раздался его отчаянный голос.
Оказывается, он тряс ее за плечи. Почему раньше не почувствовала? Мысли пружинили, мешались, ускользали. Каждую становилось крайне сложно додумать.
— Привет… — произнесла, словно кукла, которая хлопает глазами и пищит «мама», когда ее переворачивают.
— Что случилось? — интонация Сергея наполнилась тревогой.
В один миг перед Аниными глазами пронеслась минувшая сцена, больше напоминавшая театральную постановку или дурацкий розыгрыш. Вот когда слезы вырвались наружу.
— Мне плохо… Мне очень плохо, Сережка…
Аня задыхалась. Слова застревали в горле, в груди разгорался пожар. Как она могла полюбить родного отца? Кто там наверху решил сыграть с ней такую шутку? А главное — за
— Анют, расскажи хоть что-нибудь! Я попробую помочь, — Сергей обеспокоенно тормошил ее, пытался заглянуть в глаза.
Но Аня не смогла ответить — из ее рта не вылетало ничего, кроме рыданий. Плечи дрожали, слезы лились сплошным потоком, застилая глаза.
— Препод твой что-то натворил? Марина? — Сережка предпринял новую попытку разговорить ее.
Аня сильнее прижалась к его надежному плечу. Ощутила искреннюю поддержку, заботу, проскальзывавшую в интонации, словах, жестах Сергея. Вот он — настоящий друг, которому всегда можно поплакаться «в жилетку», доверить тайны и в ответ услышать не абстрактное «все наладится», а правду. Он не станет ее жалеть, чтобы полегчало, но поможет исцелиться через мучения и боль. И при этом — всегда будет рядом, защитит. В голову закралась шальная мысль — вот кто поможет ей избавиться от проклятого чувства.
Перестав рыдать, Аня повернулась к Сергею, заглянула в теплые карие глаза, а потом прикоснулась к губам своими. Он не отшатнулся. Сидел, как вкопанный и ждал, когда она перестанет его целовать. Но Аня не унималась. Осознание, что ласкается не к тому, кто оказался так дорог и так недосягаем, терзало. Хотелось остановиться и убежать. Вот только можно ли скрыться от себя самой?
Аня провела языком по Сережиным губам, прижалась к нему всем телом, еще содрогающимся от плача. Хотелось вжаться в него, почувствовать на себя тяжелую плоть мужчины, который единственный не причинит вреда, потому что не хочет этого делать. Кажется, более опытная в любовных делах Карина говорила, что сильный пол возбуждают прикосновения «там». Замирая от страха и давясь слезами, Аня скользнула рукой к Сережиной ширинке, но он остановил ее.
— Ты этого хочешь? — спросил осипшим голосом.
— Мне это надо, Сереженька… Очень надо… — Аня оторвалась от Сережиных губ и умоляюще посмотрела на него.
Не произнося больше ни слова, Сергей ответил на поцелуй — долго, трепетно, но не страстно. Будто не сексом собирался заняться, а писал кистью на холсте. Так же нежно положил ее на диван и стал расстегивать рубашку. Каждый миг, когда он прикасался к ней, Аня мысленно благодарила Сережу. Его ласки были не требовательными, а успокаивающими, размеренными, поцелуи согревали. Аня зажмурилась, целиком отдаваясь во власть первого любовника.
Выходило совсем не так, как ей хотелось — вместо наказания она получала утешение. И только острая боль, вонзившая внизу живота, наполнила душу очищающим самобичеванием. Но это именно та боль, которая ей сейчас была нужна.
Аня стояла под прохладными струями душа, равнодушно рассматривая обстановку Сережиной ванной. Голубая плитка на стенах и такой же пол, местами облупившая побелка на потолке… Пустая корзина для грязного белья, с усердием бухающая стиральная машинка и кристально-белый «седалищный друг»… Узкий совмещенный санузел, который казался просторным только из-за того, что вместо привычной чугунной ванной красовалась душевая кабина. Аня закрыла лицо руками. Вот и все… Теперь от ее невинности не осталось и следа — Сергей вовремя сообразил, что произошло и аккуратно подложил под Аню свою рубашку, которая сейчас вертелась в стиральной машинке.