Кто ищет…

Скорова Екатерина

Что теперь делать, где искать Анюту? Марина не знала. Чувство безысходности охватывало ее, отнимая способность здраво мыслить. В каждом углу мерещились хмурые тени, в голову поочередно впивались огненные булавки. Как тогда, когда Марина упала и ударилась об пол. Перед глазами проносились сцены семейной жизни с Петей — беззаботное время, полное любви и взаимопонимания… Вот только не могла она назвать эти годы по-настоящему счастливыми… Потом — их жизнь втроем с Анютой, состоявшая из забот о ребенке, материнской нежности и скандалов… И, наконец, ополовиненное счастье после ухода бывшего мужа…

Марине стало страшно от тех мыслей и откровений, что лезли в голову. Неужели, она и впрямь не была счастлива ни одного дня с тех пор, как вышла замуж? Или это клеймо ущербности появилось гораздо позже, когда Марина пыталась бороться, а потом — смириться с проклятым диагнозом?

Старинные кухонные часы печально тикали, напоминая, что невозможно вернуть время вспять. Этот звук отдавал гулом в груди, но мучительнее казалось осознавать, что Анюта неизвестно где, а все из-за нее… Словно злой рок преследовал Марину по пятам, выжидая удобного случая, чтобы окончательно уничтожить… Поймав себя на этой мысли, она сбежала из пустой квартиры, в которой сразу стало невыносимо холодно и тоскливо. Именно сбежала, оставляя позади и незапертую дверь, и сонм воспоминаний…

Жужжание в кармане вывело Марину из ступора. Разговаривать ни с кем не хотелось, но она все равно механически схватилась за трубку, нажала зеленую кнопку и застыла, забыв прислонить мобильный к уху.

— Слушай, я все жду и жду, а ты все не звонишь, — раздался звонкий Витин голос. — Что у тебя там случилось?

— Ни-че-го, — безучастно ответила Марина.

— Как это «ничего»? Что у тебя с голосом? Ты где? — Похоже, подруга всерьез забеспокоилась, оттого и завалила ее вопросами.

— Я? Какая разница… А вот где Анюта?.. — Марина будто впала в транс, в голове поселилась пустота. Только редкие всполохи сознания «выключали» ее.

— Ты дома?! — резко заорала в трубку Виолетта, заставляя Марину вздрогнуть.

— Нет, я на качелях… Анюта любила…

Марина сбросила вызов, не договорив. Слезы душили, не давая глотнуть воздуха. А что если у Ани с Виктором все-таки была близость? Большей мерзости казалось трудно представить! Марина пыталась отогнать эту назойливую догадку, но она хуже всякой мухи стремилась ужалить побольнее. Все из-за нее… Она виновата… Боже, как же безумно тяжело смириться с этим!

— Господи! — закричала, выворачивая легкие наружу. — За что?! За что ты проклял меня?!

Небо безмолвствовало. Только мелкий дождь набирал силу, смывая следы прошедшего дня и добавляя влаги на лице. На Маринины воззвания никто, из бывших во дворе, не обратил внимания. Всем хватает своих проблем, чужая боль не нужна никому…

— Вострикова! — как разряд тока разнесся по позвоночнику голос Виты. — Отдери свой зад от качелей и иди за мной!

Не поднимая головы, Марина подчинилась. Безвольной куклой она поплелась следом за подругой, зашла в подъезд своего дома, поднялась по лесенкам, словно ее вели на веревочке. У двери в квартиру чуть не налетела на Виту.

— Ключи где? — все так же по-командирски спросила подруга.

Марина безучастно пожала плечами — мол, не знаю, отстань от меня. Скрипя зубами, Виолетта дернула ручку двери и только руками всплеснула. Железная преграда со скрипом, но

без малейшего сопротивления, подалась, впуская их внутрь.

— И давно ты там сидишь, пока у тебя тут все нараспашку? — Вита еще пыталась достучаться до Марины.

Она же не смогла произнести ничего внятного. Изо рта текли слюни, прерываемые хрипами, но не слова. Казалось, они застряли в голове и никак не могли выбраться наружу, путая мысли. Только когда подруга затащила Марину в ванную и окатила холодной водой из душа, она пришла в себя. И тут же испугала Виту отчаянным рыком. Осознавать случившееся оказалось невыносимо, гораздо проще было чахнуть в чужом дворе, чем снова и снова вспоминать Анюту в Чагинской рубашке…

— Все хорошо, я рядом, все наладится, — приговаривала подруга, пытаясь прижать Маринину голову к груди. — Успокойся…

— Ничего не будет хорошо. Раньше было, а теперь — нет! Я виновата! — твердила, колотя себя кулаком в грудь и вырываясь.

Хотелось вновь забыться, утратить нить реальности, сойти с ума окончательно и бродить по психушке в смирительной рубашке, разглядывая казенные стены… Хлесткие пощечины посыпались на Марину, вырывая из капкана депрессии. Обжигающая щеки боль отрезвила лучше ледяной воды. Перестав стонать и брыкаться, застыла, тяжело дыша и переводя взгляд с кафельного пола на Виолетту. Ее тревожный взгляд и забота развязали язык, и уже через несколько минут Марина, выговорившись, беспомощно обвисла на руках подруги.

— Теперь понимаешь? — бормотала, ища в ее глазах сочувствия.

Вита молчала, слегка покачивая головой. И Марине стало зябко от этой тишины.

— Нет, — наконец произнесла подруга. — Я все могу понять, но как ты могла украсть ребенка?!

Слова уязвили сильнее пощечин.

— Да что же вы все заладили: украла-украла! Это мой ребенок, мой! Мне Бог подарил!

Казалось, безумие вновь охватывает Марину. Она кричала, сжимая кулаки, будто собиралась силой отстаивать свою правду.

— Нет, — жестко одернула ее Вита. — Ты именно украла. Нагло и беспринципно. Вот сейчас ты считаешь себя матерью — так хоть раз представь, каково это, когда твоего малыша воруют, а ты ничего не можешь сделать.

— Но она умерла, — от агрессии перешла в защиту. За долгих двадцать лет ни разу не вспоминала про настоящую Анину маму — просто забыла, словно ее и не было.

— И что? — напирала подруга. — Вот тебя убей, так ты и мертвая припрешься выцарапать глаза тому, кто твою Анюту обидит.

Марина не сразу поняла, что Вита шутит. Слабо улыбнулась.

— Наверное…

— Вот и подумай, каково это, — снова посерьезнела Виолетта. — И еще — не стоит опускать руки. Ищи Аню везде, где только можно. Обзвони друзей, знакомых, дальних родственников — всех. Про дело не беспокойся — временно возьму твои магазины на себя. Доходов не обещаю, но и убытков постараюсь не плодить.

— Да хрен с ними… Продай их!

— Хорошо-хорошо, продам. А пока тебе надо поспать.

Подруга за руку отвела ее в комнату и уложила на кровать, убаюкивая как малыша. Марина натянула одеяло до подбородка и закрыла глаза. Вместо слов из колыбельной, в голове крутилось: «представь, каково ей…». Тяжело вздохнув, она провалилась в сон.