Кто нажмёт 'стоп-кран'

Шалимов Александр Иванович

– Это установил полковник Кроббс и его люди?

– При чем тут Кроббс? Что он вообще способен установить? Он хочет во что бы то ни стало поймать диверсантов. Ну и пусть ловит.

– И вы ничего не сказали ему?

– Святая наивность! Конечно, нет. Зачем? Ведь Мику и Фрэде мы уже не поможем.

– Как вам удалось выяснить это, шеф?

– Ничего не было проще. Конденсаторы остались заряженными. А они должны были разрядиться при создании защитного поля.

Марк ошеломленно потер лоб.

– Однако... Значит, Норт ошибся?

– И да и нет.

Причину гибели Мика он истолковал неверно, но в главном он, по-видимому, прав. В его рассуждениях, расчетах и конечных выводах я не вижу ошибки. Этот пока неизвестный нам вид излучения должен существовать.

– Каким образом? Не понимаю.

– Сейчас поймешь. Так иногда бывает: стройное здание теории вырастает на фантастических предпосылках. Они впоследствии рушатся, а теория остается. В этом одно из проявлений гениальности ученого. Исходные предпосылки для него лишь детонатор. Дальше он все строит на логике, знаниях, интуиции. И возносится так высоко, что предпосылки, породившие весь каскад мыслей, перестают играть сколько-нибудь существенную роль. Норт шел в своих рассуждениях от энергии, выделившейся в эксперименте Мика: той энергии, которую не смогло задержать защитное поле. А защитного поля вообще не было. Воображаемый избыток излучения был энергией самого эксперимента. Но, ошибочно приняв, что какое-то избыточное излучение происходило, Норт сумел с удивительной прозорливостью установить те условия, при которых оно может и должно возникнуть. И тут он, по-видимому, прав. Другими словами, если удастся воссоздать условия, теоретически предсказанные Нортом, произойдет это, пока загадочное для нас, излучение огромной силы.

– Но мощность защитного поля? Значит, она должна быть во много раз больше, чем в эксперименте Мика?

– В этом все дело, Марк. Защитного поля такой мощности мы создать не сумеем. Оно за пределами наших возможностей. Ничего не изменится даже и тогда, когда нам разрешат вернуться в лабораторию сверхвысоких энергий.

– Значит, гипотезу Норта экспериментально подтвердить нельзя?

– На Земле пока нет. Но в космосе? В космосе, может быть, это и осуществимо. Например, если воспользоваться космическими лучами, как ты предлагал.

– Жаль, что всего этого вы не сказали Норту вчера.

– Может быть, это ошибка, но я хотел, чтобы кое до чего он дошел сам. Кроме того, мне надо было время, чтобы проанализировать его выводы.

– Странно, что его нет сегодня.

– Да, его отсутствие начинает и меня тревожить.

– Попытаться разыскать его?

– Подождем еще немного. Если он появится, приходите ко мне оба. Но не говори ему ничего...

Старик, кряхтя, слез с табурета, взглянул поверх очков на Марка и, шаркая по мраморным плитам пола, вышел из лаборатории.

Полковник Кроббс не грешил военной выправкой, был краснолиц, толст, грубоват и очень многословен. Однако на этот раз он старался держаться прямо, разговаривал сухо и официально. Ему было очень жарко, и время от времени он вытирал белоснежным носовым платком крупные капли пота со лба, бритой головы и шеи.

Марк, которого Старик попросил

присутствовать при разговоре с полковником, недоумевал: со стороны могло показаться, что они говорили на разных языках.

– Нет. Невозможно. К сожалению, совершенно невозможно, - в который раз повторял полковник, снова извлекая из кармана носовой платок.

– Поймите, нам необходимо продолжать исследования, - мягко настаивал Старик.
– Лаборатория сверхвысоких энергий - ключевая в институте. Уже больше месяца мы не только не имеем возможности пользоваться ею, мы даже не можем туда попасть. Вы не хотите сделать исключение и для меня.

– К сожалению, совершенно невозможно. Не все обстоятельства выяснены. Имею указания.
– Полковник поднял глаза к потолку и вынужден был облизнуть каплю пота, которая скатилась по его верхней губе. Он снова взялся за носовой платок.

– Все исследования, по существу, приостановлены. В результатах некоторых из них непосредственно заинтересовано ваше ведомство, полковник. Я нахожусь в очень затруднительном положении. Поймите, мне не хотелось бы беспокоить министра.

– Весьма сожалею. Ничего не могу поделать.

– Можете вы, хотя бы приблизительно, сказать, сколько же времени продлится наше отлучение от святая святых в этом храме?
– На лице Старика еще сохранялась улыбка, но глаза за толстыми стеклами очков становились все злее и злее.

– Весьма сожалею. Не понял.

– Налейте мне воды, Марк, - попросил Старик.
– И переведите ему, проворчал он, беря стакан.

– Профессор спрашивает, когда можно будет начать работы в лаборатории сверхвысоких энергий, - Марк чеканил слова, глядя поверх головы полковника.

– Виноват, какие работы? Лаборатория повреждена.

– Вот именно, - подтвердил Марк.
– Работы по ее восстановлению.

Старик кивнул.

– А, работы по восстановлению!
– Полковник опять вытащил носовой платок и принялся вытирать шею под воротником форменной рубашки.
– Это мы взяли на себя.

– Каким образом?
– прищурился Старик.

– Институт получит лабораторию на ходу.

– На ходу? Уж не собираетесь ли вы вывозить ее отсюда?

– Сожалею. Не понял.

– Помогите, Марк.

– Вы собираетесь погрузить нашу лабораторию на военные грузовики и т-р-р-р - увезти ее куда-нибудь подальше?

– С какой целью?
– вытаращил глаза полковник.

– Вот и профессор тоже думает: с какой?

– Виноват. Вы не поняли. Подразумевал восстановление лаборатории.

– Восстановление лаборатории?
– От изумления Старик снял очки и, подслеповато моргая, уставился на полковника.
– Вы собираетесь восстанавливать нашу лабораторию сверхвысоких энергий? Вы?..

– Уже начали, - подтвердил полковник, отирая платком лысину.

– Вы говорите серьезно?

– Так точно.

– Нет, у меня голова начинает идти кругом, Марк.
– Профессор отбросил очки, потом схватил их, надел и, наклонившись к полковнику, спросил не столько с возмущением, сколько с испугом: - Я не ослышался?