Кто осудил Иисуса? Точка зрения юриста

Фрикке Веддиг

Жена римлянина – говорят, ее звали Клавдией или Прокулой, и она была внучкой императора Августа – введена в описание суда Матфеем: «Между тем, как сидел он на судейском месте, жена его послала ему сказать: не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него» (Матф. 27, 19).

В отличие от Пилата, вынесшего несправедливый приговор, его жена оказалась воистину прозорливой (и греческая Православная церковь причислила ее к лику святых). Блинцлер пишет:[585] «Даже женщина-язычница признает невиновность Иисуса и делает попытку спасти его от гибели, которую уготовал ему его народ».

Все усилия председательствующего судьи отпустить

Иисуса оказываются тщетными перед лицом еврейской жажды крови. Одинокий борец за справедливость, Пилат вступает в безнадежную борьбу против vox populi. Вначале он прибегает к следующему прагматическому решению, описанному Лукой: он игнорирует обвинения Синедриона в том, что Иисус – бунтовщик, саботажник налогов и предатель (23, 2), оставляя их без комментариев. Затем, переходя к обвинению в том, что Иисус провозгласил себя царем евреев, он отвергает его как непоследовательное: «Пилат спросил Его: Ты Царь Иудейский? Он сказал ему в ответ: ты говоришь. Пилат сказал первосвященникам и народу: я не нахожу никакой вины в этом человеке» (Лук. 23, 3–4).

Когда еврейские власти и народ продолжили настаивать на осуждении Иисуса, прокуратор пошел на хитрость. Несмотря на то, что речь шла о якобы бунте против римского императора, он вдруг объявил, что это не в его юрисдикции, и передал дело Иисуса еврейскому правителю, тетрарху Ироду Антипе.[586] Тот со своей свитой находился в Иерусалиме в качестве паломника в этот великий праздник Пасхи – какое любопытное совпадение, мимо которого не может пройти Лука в своем описании! Но расчет Пилата приводит к обратным результатам. Антипа тоже не может найти за Иисусом вины, достойной высшей меры наказания, и не собирается заниматься этим делом, хотя оно и представляет собой хорошую возможность отомстить. Всего несколько месяцев назад Назорей принародно обозвал его лисицей (Лук. 13, 32). Однако Антипа[587] ограничивается лишь демонстрацией своего презрения по отношению к Иисусу: «Но Ирод со своими воинами, уничижив Его и насмеявшись над Ним, одел Его в светлую одежду[588] и отослал обратно к Пилату» (Лук. 23, 11).

Когда Пилату приходится снова рассматривать дело, он находит еще одну причину, по которой можно отпустить Иисуса: он ведь не единственный судья, убежденный в невиновности осужденного. Очень высокопоставленный еврей, фактически правитель Галилеи, тоже убежден в невиновности Иисуса:

Пилат же, созвав первосвященников и начальников и народ, сказал им: вы привели ко мне человека сего, как развращающего народ; и вот, я при вас исследовал и не нашел человека сего виновным ни в чем том, в чем вы обвиняете Его; и Ирод также, ибо я посылал Его к нему; и ничего не найдено в Нем достойного смерти… (Лук. 23, 13–15)

Упрямый народ пренебрегает абсолютно всеми аргументами и продолжает требовать смерти осужденного: «Но весь народ стал кричать: смерть Ему!» (Лук. 23, 18). Встреча Иисус—Пилат—Ирод упоминается только в Евангелии от Луки (23, 7–15). Она является типичной для послепасхальных описаний. Бывшие прежде врагами, Пилат и Ирод первыми примирились посредством жертвенной смерти Иисуса. Здесь Лука снова подчеркивает, что христианство не несет в себе опасности для государства: Иисус политически безвреден, и это понимают и еврейский правитель, и римский прокуратор.

Кем был Варавва?

Пилат старается по возможности спасти Иисуса. У него под стражей находится ожидающий казни разбойник по имени Варавва. Пилат выводит его к толпе, чтобы удостовериться, что если он предоставит ей выбор между разбойником

и Иисусом, она предпочтет раввина разбойнику: «…кого хотите, чтобы я отпустил вам: Варавву или Иисуса, называемого Христом?» (Матф. 27, 17).[589]

Но эта надежда терпит крах; толпа предпочитает разбойника: «Но они еще сильнее кричали: да будет распят» (Матф. 27, 23). «Но весь народ стал кричать: смерть Ему! а отпусти нам Варавву!» (Лук. 23, 18). «…Хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского? Тогда опять закричали все, говоря: не Его, но Варавву» (Иоан. 18, 39–40).

Имя «Варавва» таит в себе проблему, поскольку означает просто «сын отца»; т. е. это не имя собственное. Некоторые тексты утверждают, что человека звали не Варавва, а – вы не поверите! – Иисус. Этот факт, конечно же, игнорируется большинством переводов Нового Завета (к удивлению, в их числе и Хердеровский экуменический перевод). В оригинальном греческом тексте Нового Завета,[590] в Библии Германского Библейского Общества 1982 года и в Новой Английской Библии («New English Bible»)[591] он назван «Иисус Варавва». Варавва – это не часть его имени, но добавка, чтобы можно было отличить этого человека: «Был тогда у них известный узник, называемый Варавва; итак, когда собрались они, сказал им Пилат: кого хотите, чтобы я отпустил вам: Варавву или Иисуса, называемого Христом?» (Матф. 27, 16–17).

Одинаковость имен может быть просто совпадением, поскольку имя Иисус было широко распространено. Ориген считал, что автор евангелия ошибся с именем. Но возможно и то, что арестованному главарю мятежников[592] по имени Иисус дали другое имя, чтобы такой человек не носил святое имя Иисуса.

Но есть и совершенно иное толкование: различение между Иисусом Вараввой и нашим Иисусом было произведено лишь спустя десятки лет, а их имена тождественны. Поскольку Варавва – не настоящее имя, оно подошло бы и к Иисусу: Сын Божий – то же, что и Сын Аввы. Иисус обращался к Богу, призывая Его «Авва». (Одно интересное теологическое мнение[593] таково: Матфей хотел четко изложить свою мысль относительно того, что евреи предпочли плохого Иисуса хорошему.)

Справедливости ради надо признать, что этот аргумент позволяет прийти к совершенно иному выводу: если имена совпадают, то евреи, настаивавшие на выдаче им Иисуса Бар-Аввы, требовали не казнить Иисуса, а отпустить его. Такое поведение народа было бы более естественным по отношению к пророку, приезд которого несколькими днями раньше пробудил энтузиазм в людях; то же можно сказать и по отношению к еврею, заключенному римлянами по подозрению в бунтарстве и приговоренному к казни. Тогда приобретает смысл и тот факт, что когда попытка освободить Иисуса закончилась неудачей и его повели к месту казни, «…великое множество народа и женщин, которые плакали и рыдали о Нем», последовало за ним (Лук. 23, 27). Иначе почему люди посчитали приговор страшной ошибкой, если только что они добивались именно этого приговора?

Версия относительно Вараввы[594] и упоминание Луки о скорбящем народе могут происходить из единого источника, изначально описывавшего историю страданий. В более поздних версиях в Иисусе «Бар-Авве» и Иисусе «Сыне Божьем» стали усматривать двух разных людей, а скорбящий народ превратили в пышущую ненавистью толпу евреев. Внесение изменений в текст вполне могло мотивироваться тем, что авторы евангелий старались распространять свои писания в том виде, в каком это было угодно римским властям, а также пытались скрыть тот факт, что человек, почитаемый ими Господом, на самом деле был галилеянином, которого римляне казнили как бунтовщика.