Кто посеял ветер
Шрифт:
Раздался какой-то шум. Оливер поднял голову и увидел через приоткрытую дверь Аннику, стоявшую на нижней ступеньке лестницы.
— Я все слышала, — тихо сказала она. — Они нашли меня. Мне не нужно было сюда приходить. Я только осложнила жизнь всем вам.
Боденштайн молча смотрел на нее. Может быть, Пия все-таки была права? И он действительно совершил ошибку, поверив ей? Анника тоже смотрела на него. Ее глаза на бледном, худом лице казались огромными — как у испуганной лани, которую неожиданно осветили автомобильные фары. В эту секунду у него созрело окончательное решение. Оставалось только надеяться, что ему никогда не придется потом
— Они тебя еще не нашли, — произнес он хриплым голосом. — И я позабочусь о том, чтобы им не удалось сделать это.
— Я сегодня ночью все еще раз обдумала, — сказала Фрауке Хиртрайтер, садясь на стул перед письменным столом. — Почти не спала. Эти узкие нары не очень-то удобны.
Как показалось Пии, после ночи, проведенной в камере следственного изолятора, она выглядела не лучшим образом.
— Это точно, что отца застрелили из ружья, найденного в моем шкафу?
— Да, результаты баллистической экспертизы свидетельствуют об этом однозначно, — ответила Пия. Она испытывала странное чувство, сидя за столом Боденштайна. Вид из-за него был непривычен, и она не могла избавиться от чувства, что что-то не так. — Почему вы спрашиваете об этом?
— Хм. У меня имеется охотничье ружье, трехстволка. Я забрала его с собой, когда уехала из Рабенхофа после ссоры с отцом. Конечно, в платяном шкафу спальни хранить ружье нельзя, но оно не было заряжено, и гостей я никогда не принимала.
— Одну минуту. — Перелистав документы, Пия отыскала отчет Крёгера, составленный им в среду. Согласно списку, в оружейном шкафу Людвига Хиртрайтера отсутствовали три единицы огнестрельного оружия: «маузер 98», трехстволка «кригхофф трампф» калибра 7х57R и пистолет «ЗИГ-зауэр Р226». В отчете баллистической экспертизы в качестве орудия убийства значилось ружье «маузер 98». Если Фрауке говорила правду, кто-то подменил ружье. Но кто? И зачем? Чтобы навлечь на нее подозрение?
— У ваших братьев есть ключ от вашей квартиры? — спросила Пия.
— У моих братьев? — удивилась Фрауке. — Зачем им… — Не договорив, она задумалась, наморщив лоб. — Вы хотите сказать, они могли подбросить мне орудие убийства, чтобы избавиться от меня?
— Именно так.
— Нет, не думаю. — Фрауке покачала головой. — Грегор вообще не знает, где я живу, а Маттиас… В его нынешнем положении вряд ли ему пришло бы подобное в голову.
— Кто еще мог это сделать?
— После того, как я однажды захлопнула дверь, оставив ключ в квартире, и заплатила этому кровососу из аварийной службы сто евро, второй ключ постоянно находится в офисе «Рая для животных», — задумчиво сказала Фрауке. Когда до нее дошел смысл произнесенных ею слов, ее глаза расширились от ужаса. — О господи!
— Это значительно сужает круг подозреваемых, — констатировала Пия. — Кто имеет доступ в офис?
— Рики, Ника, Янис и я. Боже мой! Это значит, что… нет!
— И тем не менее. — Пия откинулась на спинку стула. — Госпожа Францен, господин Теодоракис или Ника. По всей вероятности, это сделал кто-то из них, если не вы сами.
Она опять оказалась в тупике. Все, что вчера рассказала Фрауке, нашло подтверждение: в багажнике «Мерседеса» лежали картины и шкатулка, которую она взяла из шкафа в доме своего отца. В бардачке были найдены квитанции на отпуск бензина с нескольких бензоколонок на трассе А8 и с одной на Ленггризерштрассе в Бад-Тёльце.
— Кого вы считаете способным на такое?
— Я
— Остается Ника. Я о ней практически ничего не знаю. Расскажите мне о ней.
— Ника. — Фрауке вздохнула и покачала головой. — Это несчастное существо. Она появилась у Рики с полгода назад. Раньше они были близкими подругами. У Ники распался брак, и она лишилась работы. Мне ее немного жаль.
— Почему?
— Она всегда выглядит такой… бедной, потерянной, одинокой, беззащитной. Почти не разговаривает. Рики и Янис эксплуатируют ее без всякого зазрения совести. Она убирается в доме и магазине, ведет бухгалтерию для Рики, и за это занимает комнату в подвале, — рассказывала Фрауке. — Никогда ни на что не жалуется. Ей как будто нравится такая жизнь. Она вовсе не глупа, просто начисто лишена и тщеславия, и каких-либо амбиций.
Это описание мало соответствовал портрету убийцы двух человек, замешанной в криминальном заговоре глобального масштаба. Либо Анника Зоммерфельд рассказывала Боденштайну сказки, чтобы выглядеть интересной, либо Фрауке Хиртрайтер плохо разбирается в людях.
— Вам что-нибудь известно о ее прошлом? О ее семье?
Фрауке задумалась на несколько секунд и затем сокрушенно покачала головой.
— Каждый раз, когда я заговаривала с ней на эту тему, она уходила от разговора. В ее жизни не было ничего особенно интересного, говорила она обычно в таких случаях. Ничего, о чем стоило бы рассказывать.
— Но у нее ведь есть какие-то интересы, — продолжала упорствовать Пия. — Хобби, пристрастия, знакомые?
— Нет, ничего такого. Странно, не правда ли? Хотя мы вместе проработали нескольких месяцев и виделись каждый день, я ничего не могу сказать о ней. В ней нет ничего особенного. Абсолютно.
Неприметность — лучшая маскировка, подумала Пия, и ее подозрения в отношении Анники Зоммерфельд еще более усилились. Те немногие киллеры, с которыми она сталкивалась в следственном изоляторе и в зале суда, отнюдь не обладали бросающейся в глаза внешностью, какими их изображают в кино, а были незаметными, подобно Аннике Зоммерфельд.
— Хотя совсем недавно я стала свидетелем необычного происшествия, — задумчиво произнесла Фрауке.
Она рассказала о том, как Ника догнала магазинную воровку и при этом сумела расправиться с двумя парнями. Пия слушала ее с любопытством.
— Джиу-джитсу, — заключила Фрауке, незаметно превратившаяся из обвиняемой в свидетельницу. — Для меня это явилось полной неожиданностью, но потом дело приняло и вовсе странный оборот. Она категорически запретила мне рассказывать об этом эпизоде Рики. Я была потрясена тем, с какой… злостью она на меня смотрела. Фактически угрожающе. Мне даже стало страшно. И это при том, что она вполовину меньше меня.
Чрезвычайно интересно. Итак, Анника Зоммерфельд была кое на что способна. Тем не менее сколько-нибудь убедительный мотив убивать Людвига Хиртрайтера у нее отсутствовал. Преданность Рики и Янису? Или, может быть, они знали о прошлом этой женщины и с помощью шантажа принудили ее убрать с дороги неудобного для них старика? У Фридерике Францен тоже не было очевидного мотива. Как и прежде, главным подозреваемым Пии оставался Теодоракис, и тот факт, что он скрылся, усиливал ее подозрение. Раздался стук в дверь, и в дверном проеме показалась голова Кема.