Кто рано встаёт, тот рано умрёт
Шрифт:
– Я же говорю! Сейчас постучала в дверь Мари, чтобы вместе идти на завтрак, а дверь не заперта. Я заглянула, а она висит! Повесилась на крюке!
Художники устремляются вон из столовой. Первым несётся Бахман, за ним Эрих, потом остальные. Я, как могу, тоже тороплюсь следом за всеми. Прикладываю нечеловеческие усилия, чтобы не отстать, почти молниеносно сползаю по проклятым лестницам и таки догоняю обитателей Замка возле комнаты Мари. Южное крыло, второй этаж, коридор. Я здесь ещё не был. Коридор сырой и мрачный, как и весь Замок. В нише сверкает начищенными латами фигура рыцаря с алебардой.
Бахман
– Мужайтесь, Никлас. Я вызову полицию, – сдавленно произносит Эрих и поспешно уходит.
Бахман с деревянным лицом стоит не шевелясь. Он не отрывает глаз от мёртвой дочери. Шок? Я беру его за руку и настойчиво тяну к выходу.
– Пойдемте. Здесь ничего нельзя трогать.
Бахман покорно позволяет вывести себя в коридор. Передаю его подоспевшей Понтип. Художники покидают комнату, где хозяйничает смерть. Кельвина тошнит в коридоре. Бледный Почемутто тоже чувствует себя не хорошо. Селина плачет. Урсула обнимает её. Баклажан с нами не пошла – осталась в столовой с Лилей и Алинкой. Замечаю, что Никс в комнату не стал заходить. Очкарик лишь бросил туда короткий взгляд из коридора и отошел от двери подальше. Так же сделали и Круглый Ын с Кокосом.
– Да, дела… – говорит Эдик. – Как думаешь, Вадим. Это она сама?
Пожимаю плечами. Откуда мне знать? Снова переступаю порог и внимательно оглядываю обстановку. Под ногами Мари лежит опрокинутый стул. Рядом с незаправленной постелью на полу валяется бордовый свитер, бледно-голубые джинсы и узкий кожаный ремень. На постели – скомканный домашний халат.
Делаю пару шагов к телу. На чём же повесилась красавица? Очень похоже, что на тряпичном поясе от халата. Пояс достаточно длинный и прочный. Вполне подходит для сведения счетов с жизнью. Смотрю на свет серого утра за единственным окном. Позавчера таким же пасмурным утром убили Харди. А сегодня на рассвете покончила с собой Мари. Вот уж поистине: «Кто рано встаёт, тот рано умрёт!»
Понтип куда-то уводит Бахмана. Наверное, в свою комнату. Слышно, как на улице тоскливо воют полицейские сирены. Вскоре перед нами появляется огромный инспектор Сквортцоф со своим портфелем, ключами от машины, помощниками в униформе и Эрихом. По его насупленному багровому лицу видно, что со вчерашнего дня настроение у верзилы нисколько не изменилось. Он остаётся все таким же неприятным грубияном. Бородавка тоже на месте.
– Что тут у вас опять случилось? – басит Сквортцоф, неприязненно оглядывая нашу компанию.
Эрих проводит полицейских в комнату Мари. Через минуту Сквортцоф выглядывает в коридор и спрашивает:
– Кто обнаружил тело?
Услыхав, что это была Баклажан, он посылает за африканкой женщину-полицая
Сквортцоф отсутствует около часа. В течение этого времени только одинокий удар колокола нарушает тишину. Лиля куда-то уносит Алинку и возвращается в столовую. Почемутто непрестанно курсирует взад и вперёд. Селина продолжает тихо плакать. Её острый нос распух и покраснел. Урсула подаёт ей бумажные салфетки. Никс о чём-то перешёптывается с плешивым Кельвином. Эдик жадно курит. Один Круглый Ын остаётся невозмутим. Я думаю над самоубийством Мари. Существует множество способов лишения себя жизни. Можно, к примеру, покончить с собой с помощью горы абрикосовых косточек, но Мари сунула голову в петлю. Почему девушка это сделала? Весь свет стал не мил без любимого? Или что? Возможно, есть другие причины. А если это не самоубийство?
Ну вот, наконец-то, и Сквортцоф. Великан выглядит чернее тучи, если можно так выразится о его физиономии цвета кирпича. За ним следует Баклажан с гри-гри на груди, затем Эрих, полицаи. Последними заходят Бахманы. Видимо, великан позвал и их.
Сквортцоф занимает место во главе стола, кладёт на соседний стул свой портфель. Творческие люди тоже садятся. Инспектор окидывает всех колючим взглядом.
– Вы уже знаете о смерти Марии Бахман, – басит верзила, – а я хочу знать, видел ли кто-нибудь из вас или слышал что-либо относящееся к этому событию?
Художники молчат. Выждав минуту, Сквортцоф начинает поимённый опрос.
– Доктор Бахман?
Видно, что маэстро с трудом держит себя в руках. Тем не менее, он корректно отвечает инспектору:
– Я не верю, что Мари покончила с собой.
Понтип кивает, соглашаясь с мужем. Дюймовочка больше не улыбается.
– Герр управляющий?
Эрих отрицательно качает большой головой.
– Фрау Ланг?
Лиля неуверенно отвечает:
– Может быть, всему виной смерть её молодого человека? Мари и Харди были красивой парой.
– Герр Никс?
– Не знаю. Наверно, фрау Ланг права. Это из-за Харди.
– Герр Рихтер?
Плешивый Кельвин недовольно кривится.
– Я с Мари вообще не общался.
– Фрау Калиновски?
Селина, закрывая лицо промокшей салфеткой, невнятно произносит:
– Не могу поверить, что всё это происходит на самом деле! Какой-то кошмар!
– Герр Трепнау?
– Ничего не могу сказать. Может, правда, из-за Харди?
– Герр Почемутто?
Эмоциональный итальянец воздевает руки к небу и обрушивает на инспектора водопад слов, из которых я понимаю только: «О, мадонна!» Сквортцоф нетерпеливым рыком прерывает излияния Почемутто:
– Ясно. Фрау Крюгер?
Урсула пожимает мощными плечами.
– Не представляю себе, чтобы совершенно нормальная девушка покончила с собой из-за такого повесы, как Харди.
Сквортцоф сверлит взглядом людоеда жильцов азюльхайма: Кокоса, Круглого Ына и Баклажана. Все трое заявляют испуганным хором:
– Ничего не знаем, не видели, не слышали, не трогали.
Верзила разворачивается вместе со стулом в мою сторону. Так сказать поворачивает целый комбайн ради одного колоска.