Кто с мечом придёт…
Шрифт:
– Ты куда запропастился, Край? Иди сюда!
Я решил, что моя подозрительность безосновательна. Почудилось… Поэтому в темпе приобрел несколько вещиц и потом вернулся к своим. Спецназовец, прищурившись, внимательно посмотрел на азиатов, с которыми я только что совершил сделку.
– Чего ты там?..
– Сейчас узнаешь. Ты помощниц-то своих поблагодари! То они, зря на тебя время тратили, что ли?
– Ох, и спасибо же вам, девоньки-красавицы! – громко поблагодарил Анфису и Ольгу Жан. – Да если бы не вы… Да я бы ни за что не смог сам выбрать то, что надо, ни за что в жизни!
Подружки неожиданно засмущались
– Чего уж там… Знамо, не мужское это дело, бабьи тряпки выбирать…
Я решил, что настало мое время, и вручил им то, что купил у арабского торговца. Одной из девиц досталось колечко, а второй серьги – оба изделия ажурные и были выполнены искусными мастерами. Девушки заахали, завидев такую красоту. Как истинные представительницы лучшей половины человечества, отказаться от украшений, предложенных им в качестве награды, они были не в силах…
Я уже собирался распрощаться с нашими помощницами, когда за моей спиной вдруг раздался недовольный голос:
– Анфиска! Ольга! А чего это вы тута делаете? Кто это тута с вами?! Вы кто такие, ась?! Ты чего это им тута, я тебя спрашиваю?! Тебя спрашиваю, слышь!
Оглянувшись, я увидел здоровенного, с несколько придурковатым выражением лица детину, выпучившего на нас с глаза. Он хотел ткнуть указательным пальцем капитана в грудь, но… к сожалению, тому этот жест показался вопиюще наглым посягательством на несанкционированное проникновение в личное пространство (именно так витиевато он мне прокомментировал впоследствии свою реакцию на тыканье пальцем в грудь). В реальности последствия для детины выглядели печально: сломанный палец, полусвернутая набок челюсть и опухшая от сокрушительного пинка ягодица. Словом, самая малость из того, что собирался содеять Жан с наглецом… Но не содеял, так как в экзекуцию вмешалась Анфиса, заступившись за несчастного:
– Не тронь Ванятку, Иван! Он свой, к Ольге сватается! Защитить ее хотел… Он не знал ить!
Спецназовец замер с занесенной для завершающего удара рукой.
– Ванятка?!
– Ну да, зовут его так.
– Вот этого борова… паренька зовут Ванятка? Ну-ну… Иван, значит? Тёзка мой. – Жан посмотрел на меня, как будто спрашивая, стоит ли ему продолжать начатое.
Я сочувственно взирал на детину, лежащего на земле. Он держался за скулу и жалобно подвывал на высокой ноте. Надо было как-то устранять последствия конфликта. Тем более, что вокруг начала собираться толпа.
– Пожалуй, ошибочка вышла, мой друг. – Протянув детине руку помощи, я добавил, – Не обижайся на моего друга. Он еще от свеев не отошел… Злой он, это понимать надо. От битвы не отошел, контузия…
Я осёкся. Куда меня понесло?.. Какая контузия…
В этот момент кучка зевак раздвинулись, и сцена дополнилась еще несколькими персонажами. Главным среди них был сидевший на кауром жеребце заросший по самые глаза окладистой бородищей мужчина в сдвинутой на затылок меховой шапке, добротном длиннополом кафтане с меховым приподнятым воротником и дорогих красных сапогах с тончайшим орнаментом. В его унизанной перстнями руке я заметил свернутый в кольцо черный кожаный витень – треххвостую плеть. Судя по виду, это был знатный вельможа, показавшийся мне странно знакомым. Вокруг него вился десяток дюжих гридней: все в добротных пластинчатых юшманах и с мечами, вложенными в поясные ножны. Они беззлобно,
И еще один персонаж обратил на себя моё внимание. Он стоял чуть в сторонке особняком, но явно был из этой же компании, потому что телохранители его не трогали. Одет он был по-монашески, капюшон хламиды отброшен назад. Обращало на себя внимание аскетическое, с резкими чертами, лицо этого типа – сероватое, с темными рубцами. Борода стекала на грудь редкими маслянистыми прядями. Блеклые рыбьи глаза впивались взглядом, словно остро отточенные стилеты.
Я перевел взгляд на главного. Где я же его видел? И его жеребец мне точно знаком… Ванятка отвлек меня от мыслей, потому что вдруг перестал скулить и плаксивым голосом громко обратился к вельможе:
– Любослав Дмитрич, убива-ают!!! За ни за что убивают!.. – и, напрягшись, протяжно по-бабьи взвизгнул, словно юродивый, – Защити-и, боярин! Убива-ают, люди добрыя-а!!!
Толпа возбужденно загомонила. Жан придвинулся поближе ко мне и вполголоса спросил:
– Слыхал? Любославом назвал… А не тот ли это Любослав?..
Точно! Тот самый, которого князь Александр Ярославич с крыльца спустил… Как же, помню. Но вслух я ничего не сказал. Просто пожал плечами и молчал, ожидая развития событий.
Тем временем боярин сжал губы в железную нитку и, всё также не произнося ни слова, оглядел место происшествия, шершавым взглядом прошёлся по толпе. Гомон моментально стих, люди робко попятились. Анфисы и Ольги среди них уже не было. Когда они успели исчезнуть?.. Наконец, бородач вперил мрачный взор в нас с Жаном.
– Говоришь, значитца, от свеев ишшо не отошел? – Голос у боярина был скрежещущим, режущим слух. Я даже удивился, что у человека такой может быть… – С Невской сечи явились, что ли?
– Мы… – начал говорить Жан.
– Замолчь! – неистово рявкнул Любослав Дмитрич, пуча глаза. – Не повелел я ишшо тебе голос свой являть!
Я хмыкнул и повел плечом. Ишь ты, норовист боярин… Однако, не угадал он, влезши со своим вельможным нахрапом. Явился тут, понимаешь, как селедка из кустов смородины…
– А кто ты таков, чтобы мочь моему товарищу велеть или не велеть? – Я добавил в голос изрядную порцию холодной ярости, но говорил приглушенно. – Мы княжеские дружинники. Так что, повелевать нам могут только князь и его ставленники, понял, любезный? Или тебе давно пониже спины пинка не отвешивали?
Гридни, как будто подчиняясь чьей-то команде, моментально окружили нас. Ванятка попал одному из них под ноги, получил отменного леща, вскрикнул и, не вставая на ноги, резво завилял задом, улепетывая на четвереньках прочь. Как по стеклу, скребанули по нервам клинки, вытягиваемые из ножен. В толпе кто-то ахнул.
– Жаль, стволы у Грома остались, – с досадой прошептал Жан. – Многовато их.
– Нельзя стволы. Отобьемся и так. Держимся спина к спине… – Я шагнул к спецназовцу и повернулся лицом к боярину. Взялся за рукоять сабли, но в последнюю секунду решил не торопить события и не стал выдергивать ее из ножен. Бесстрастным голосом, лениво растягивая слова, произнес, обращаясь к хозяину гридней, – осади своих холопов, Любослав Дмитрич. Зашибём ненароком, – и выделил, со значением, – с тебя начну.