Кто сеет ветер
Шрифт:
Комиссионер Строев только что возвратился от своего старого друга полковника Кротова, служившего в японской охранке. У полковника было собрание белогвардейцев, мечтавших как можно скорее спровоцировать войну между Японией и Советским Союзом. Строеву предложили принять участие в вербовке бывших русских военных для диверсионных отрядов Маньчжоу-Го. Комиссионер ответил уклончиво. Правда, в воздухе пахло деньгами, но еще больше смертью, а этого запаха после отчаянного бегства полузамерзших отрядов Каппеля через тайгу и сопки Сибири
В Токио он чувствовал себя не плохо, занимаясь по мелочам аферами, называя себя комиссионером, но, в сущности, являясь одним из тех соси, которые множатся в Японии за последнее десятилетие, как ядовитые грибы, — они пронюхивают скандальные истории из биографий депутатов, запугивают избирателей, выкрадывают секретные документы, шантажируя, устраивая скандалы, а за крупную сумму денег не останавливаясь даже и перед убийствами.
У этих полулегальных бандитов, называющих себя сверхпатриотами, существуют большие и маленькие начальники, бандитские свои даймио и сьогуны; но в рядах белого русского самурайства Строев был только мелким рядовым соси. Он слишком втянулся в беспечную легкую жизнь, слишком привык к вину и ласкам хорошеньких проституток из Иосивары, чтобы иметь серьезную охоту ехать в Маньчжоу-Го и подставлять свою голову под пули красноармейцев.
Несмотря на опустошенную с утра батарею пивных бутылок, к вечеру, от всех этих мыслей о прошлом, Строеву сделалось опять грустно; потянуло развлечься в Иосивару, попить согретой рисовой водки, похохотать и позабавиться с девушками.
Строев подошел к столу, выпил через горлышко из бутылки остатки пива и сел на деревянный поднос.
— Все еще пишете свой гениальный роман? — спросил он с мрачной иронией.
Завьялов положил перо на тетрадь и со вздохом расправил спину.
— Темно. Невозможно писать.
— Зажгите свет, — посоветовал с прежней усмешкой Строев.
Писатель встал и мечтательно прошелся по комнате.
— Рано, испортишь сумерки, — ответил он задушевно. — В сумерки так хорошо фантазировать, творить образы.
Строев внезапно и лихо подбросил пустую бутылку под потолок и на лету подхватил ее.
— Плюньте, мой дорогой, — поморщился он пренебрежительно. — Уэллсом не будете, а простых смертных в Японии не печатают. Поедемте лучше к гейшам.
Завьялов, не ответив ни слова, подошел к стене и щелкнул выключателем.
— Что, не хотите? — поднял высоко брови Строев. — Дайте тогда взаймы двадцать иен.
Писатель взглянул на него с презрительным сожалением.
— Грубые страсти мне чужды, а денег у меня нет, — сказал он с величием олимпийца.
Строев встал и, подойдя к комнате Окорокова, негромко свистнул.
— Никанор Силыч, у тебя денег прорва. Двадцать иен дашь?
— Нэвер!.. Не дам, — не поднимая от самоучителя глаз, ответил решительно купец.
— Я отдам завтра.
— Не ври. Не мешай заниматься.
Строев понуро вернулся
— Буканов куда-то запропастился. Может быть, тот даст, — пробормотал он с надеждой.
— Не даст. Вы ему и так задолжали, а он скоро женится.
Комиссионер весело ухмыльнулся и принялся выбивать на зубах ногтем марш.
Завьялов, оторвавшись от своего памфлета, покачал головой.
— Легкомысленный вы человек, Петр Евгеньевич. В ваши годы я уже написал два рассказа, три повести, издал томик стихов. Удовлетворяет людей только творчество. Глубины человека ни властью, ни богатством, ни славой, ни даже любовью заполнить нельзя.
Строев, перестав свистеть, начал сливать из бутылок остатки пива в один стакан.
— Прежде вообще много дряни печатали, — сказал он отрывисто. — Цензура была слаба.
Он подошел к окну, надеясь увидеть идущего от калитки Буканова и попросить у него взаймы денег, но увидел хорошенькую молодую японку, которая растерянно оглядывалась по сторонам, ища номера квартир.
— Простите, кого вы ищете? — опросил он с любезным поклоном, высовываясь наполовину из окна.
— Квартира Сенузи здесь? — ответила Сумиэ встречным вопросом.
Строев сообразил, что японка ищет соседей из смежного дома, но со свойственной ему склонностью к авантюрам, особенно в отношении женщин, торопливо соврал:
— Здесь эта квартира!.. Я тоже их жду. К сожалению, они запоздали. Заходите, пожалуйста. Минут через пять они придут. Я говорил с ними по телефону.
— И мистера Ярцева нет?
— Да, да, он тоже придет вместе с ними.
То, что японка опросила о русском американце, к которому комиссионер проявлял, по заданию охранки, особенный интерес, заставило Строева насторожиться.
«Эге, пахнет, кажется, любовной интрижкой, — подумал он возбужденно. — Надо с ней познакомиться ближе. Эта девчонка будет полезна во всех отношениях».
Он стал настойчиво уговаривать Сумиэ зайти и подождать их общих друзей, но девушка наотрез отказалась.
— Неужели не подождете? — сокрушенно воскликнул Строев, видя, что девушка собирается идти обратно к калитке.
— Я зайду еще раз, позднее. Тогда они, наверное, будут дома. Я с ними условилась, но, кажется, пришла слишком рано. Прогуляюсь пока по Хибиа-парку.
На шум голосов из второго окна квартиры выглянул длиннобородый представительный Окороков. Красивая внешность Сумиэ вызвала на его лице удивленную и ласковую улыбку. Сумиэ с любопытством взглянула на его окладистую с проседью бороду и вышла из палисадника на улицу, едва не столкнувшись в калитке с Букановым, возвращавшимся с загородной прогулки к заливу. Завьялов, стоя у окна сзади Строева, проводил ее восхищенным внимательным взглядом.
— Девчонка очаровательна, — сказал мечтательно Строев. — Какие зубы, глаза… разве на Иооиваре такую найдешь?