Кто сеет ветер

Пушков Валерий Дмитриевич

Многолюдный центральный квартал Хибиа-парк, где сосредоточена административная жизнь всей столицы, казался в эти дни вымершим. Уличное движение прекратилось. Военные патрули с примкнутыми штыками останавливали машины и пешеходов. Универмаги гасили огни реклам. Отели и бары безмолствовали. На перекрестках дежурили полицейские автомобили с прожекторами и пулеметами.

Переговоры с путчистами касались не только их судьбы, но и состава будущего правительства. Заговорщики требовали от правительства принятия их программы. Руководители воинских частей разослали прессе брошюру

за подписью капитанов Нонако и Андо. Вместе с тем высшим военным командованием было объявлено по радио, что в стране спокойно и что войска генерала Каски находятся в бодром настроении, готовые выполнить все приказы императора.

Но, к удивлению обывателей, заговорщики продолжали вести себя так же загадочно и самоуверенно, как и прежде. Передовые отряды их заняли здания находящиеся в непосредственной близости от императорского дворца. В главном полицейском управлении мятежники установили пулеметы, направив их на эшелоны моряков, прибывших для охраны морского министерства, расположенного как раз напротив кейсицйо.

Горсточка офицеров и несколько рот солдат перед лицом почти всего флота и крупных воинских частей артиллерии и пехоты безнаказанно игнорировали все приказы военного командования, оставаясь в захваченных ими зданиях, получая два раза в день из своих казарм пищу и даже совершая набеги на близлежащие гостиницы и рестораны.

Начальник полевого штаба, принц Канин, сказавшись больным, таинственно пребывал в Одаваре, предоставляя дворцовым кругам гадать об его позиции.

Главный советник микадо, генро Сайондзи, скрывался неведомо где, опасаясь повторного покушения на свою жизнь.

И только младший брат императора, принц Цицибу, тесно связанный с военно-фашистскими элементами, узнав о кровавых событиях, немедленно прибыл в столицу из своей резиденции в Такахаси, надеясь использовать благоприятную обстановку в пользу сторонников реставрации Сиова. В первый же день по приезде он вызвал к себе генералов Араки и Терауци, и после них — барона Окуру.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Военно-фашистский переворот сплотил маленький коллектив издательства «Тоицу» еще теснее, чем преследования полиции. Комедия переговоров высшего военного командования с путчистами никого не обманывала. Было ясно, что образование фашистского правительства неизбежно; что вслед за убийствами трезвых японских политиков, мешавших открытой диктатуре генштаба, начнутся убийства еще более страшные и массовые, которые зальют кровью всю Азию.

Два первых номера новой рабочей газеты редакция «Тоицу» решила выпустить в один день и притом сразу утроенным тиражом.

— Надо учесть обстановку, — сказал профессор Таками. — На длительное существование наша газета не может рассчитывать. Жизнь ее будет подобна! Однодневному мотыльку, если только огонь событий не обожжет ее крылья раньше.

— О да, — согласился Онэ, просматривавший корректуру своей передовой статьи. — После разоблачительных документов, выдержки из которых мы здесь так смело приводим, кинрюкаевцы разгромят нашу редакцию точно так же, как они это сделали позавчера с редакцией газеты «Асахи».

— К

несчастью, другого пути у нас нет. Это единственная возможность. Народ должен знать правду. Хорошо, если зерна наших сегодняшних слов найдут свою почву в народе завтра, — сказал задумчиво Гото.

— Не бойтесь, товарищи. Рабочие и крестьяне Японии сумеют вырастить зерна правды. Большая война на материке, к которой стремится военщина, откроет народу глаза на многое. Покойный старик Такахаси не ошибался, когда предупреждал генералов об опасности революции на почве войны и голода! — воскликнул студент Като, прислушиваясь к радио, передававшему приказ генерала Касии.

«…Задачей введения военного положения, — хрипел репродуктор, — является поддержание порядка и спокойствия в Токио и его окрестностях, охрана важнейших общественных зданий, предотвращение и подавление возможных выступлений элементов, придерживающихся коммунистических тенденций…»

— Слышите, что проповедуют? — кивнул Като с угрюмой усмешкой. — Можно подумать, что эти бессмысленные убийства старых сановников организованы коммунистами, а не военно-фашистской кликой!

Гото нетерпеливо Подошел к штепселю и выключил репродуктор.

— Мешают людям работать, — сказал он, нахмурясь. — Передают глупости: распоряжения, приказы, угрозы… Пустили бы они к микрофону меня, я бы их научил, как разговаривать с народом без фальши.

Он забрал в портфель гранки и вместе с Като пошел в типографию, чтобы проверить работу и помочь выпускающему и наборщикам поскорее сверстать первый номер газеты, начиненный, подобно шимозе, статьями и документами особо взрывчатой силы.

На углу улицы к ним с двух сторон бросились, задыхаясь от крика, мальчишки газетчики:

— Г-гога-ай!.. Ужасные новости! Заговорщики продолжают упорствовать! Ожидается приказ императора подавить мятеж силой!.. Гога-ай!.. Экстренный выпуск!

Мальчишки звенели связками бубенцов и совали в руки листки. Гото дал одному из них мелкую монету. На ходу пробежал глазами листок. Мальчишки беззастенчиво лгали: никаких потрясающих новостей в экстренном выпуске не было. Агентство Домей Цусин неопределенно сообщало, что: «…Военный министр Кавасима сегодня в 12 часов 45 минут направился во дворец. Цель его визита неизвестна… Морской министр Осуми созвал сегодня утром конференцию высших чинов морского командования для принятия мер, необходимых в связи с создавшимся положением… Председатель тайного совета Икки решил провести еще одну ночь во дворце императора. По непроверенным данным, Икки, возможно, подаст в отставку…»

Гото сердито скомкал экстренный выпуск и бросил в урну для мусора. Като засмеялся.

На город спускался вечер. Огни дуговых фонарей заливали широкие тротуары потоком света, но улицы были безрадостны и пустынны. Автобусы не ходили. Трамвайное движение было прекращено. Такси на стоянках отсутствовали. Одинокие прохожие шли быстрым шагом, пугливо оглядываясь по сторонам, в ожидании грозного оклика военного или полицейского патруля, которые разъезжали в грузовиках и на мотоциклах по всем закоулкам столицы.