Кто сильней - боксёр или самбист? 3
Шрифт:
— Это ты, прапорщик, своему корешу типа алиби приготовил? — усмехнулся комендант.
— Хотя бы и алиби. И у меня билеты остались. Два туда, два обратно.
— Пойдём, поговорим. И у меня к тебе пару слов имеется. Прапорщик, ты не находишь, что мы с тобой стали часто встречаться? И поводы для наших встреч становятся всё интересней и интересней?
Кантемиров только пожал плечами и зашёл вслед за Кузнецовым. В кабинете уже сидел заместитель коменданта старший лейтенант Скрипка. Прапорщик и офицер были знакомы по танцам в ГДО и общим подружкам в медсанбате, поэтому
Комендант усмехнулся вновь:
— Вам только третьего не хватает. Кстати, его сейчас доставят сюда под конвоем, и вам втроем ещё веселей станет. Доигрались, ё…ари-передовики! Вам всё смех…ёчки, а у вашего дружка очень даже некрасивая статья на горизонте вырисовывается.
Приятели притихли, а прапорщик с вызовом ответил:
— Товарищ подполковник, это ещё доказать надо! Есть тут у меня пара идей, надо с Толяном обсудить.
— Ну, давай, студент, покажи — чему вас в университетах обучают.
Конвой доставил прапорщика Тоцкого. В кабинете коменданта сразу начал распространяться запах тюремной камеры. Эта ночь для молодого человека не прошла даром. Толик весь осунулся, выглядел потускневшим и сразу без разрешения тяжело уселся на стул. Комендант опять вздохнул и посмотрел на молодёжь.
Кантемиров подошёл к товарищу:
— Толян, ты чего? Прорвёмся…
— Очнись прапорщик и не вздумай портить нам показатели. Нам тут только изнасилования не хватало, — добавил Скрипка.
Студент юрфака взял стул и присел ближе к задержанному:
— Толик, вспомни, эта Сильвия хотя бы раз была в твоей комнате? Может быть, с другими немками?
Начальник вещевого склада задумался, прикинул и отрицательно покачал головой:
— Нет! Ни разу её к себе не приводил. Ни отдельно, ни с другими.
— Ну, у тебя и вопросы, студент, — удивился комендант. — Давай ещё до кучи остальных немок к делу приплюсуем.
— Товарищ подполковник, у Тоцкого единственная комната, где он живёт один, без соседей. Во всех остальных комнатах по две, а то и по три кровати. А у Толяна только одна кровать, и та почти на всю комнату. Надо будет при допросе обязательно попросить эту Сильвию подробно описать комнату, где её якобы насильно удерживали несколько дней. На этом и поймаем эту дуру ё…ую
— Прапорщик, не матерись! А это мысль… — Кузнецов задумался и спросил: —Тоцкий, ты в самом деле не снимал с неё трусов и не прятал у себя в комнате?
Воодушевлённый Толик только смог улыбнуться и опять отрицательно закрутил головой.
Комендант внимательно разглядел троицу приятелей, прикинул что-то про себя и приказал:
— Тоцкий и Скрипка, ждём внизу немцев в конвойной. А вас, прапорщик Кантемиров, я попрошу остаться.
Заместитель коменданта вышел, сопровождая задержанного. Комендант махнул рукой на стул у служебного стола. Начальник стрельбища присел и вопросительно посмотрел на офицера.
Кузнецов молчал минут пять, поднял голову и назвал прапорщика по имени:
— Тимур, у нас сейчас будет разговор, которого вроде и не было никогда, как и той беседы в тире. Не было и всё. Прапорщик, понимаешь, о чём я говорю?
Кантемиров
Комендант продолжил:
— На днях по своим делам опять к нам забегал наш общий знакомый, директор Дома Дружбы. И о тебе тоже спрашивал. И ещё, о дружке твоём — прапорщике Тоцком. Вежливо так спрашивал, как бы между делом, но подробно. И про валюту разговор был. А ты, прапорщик, становишься популярным в одной из спецслужб нашего гарнизона. Тимур, ты сам то хоть понимаешь, что это значит?
— Что?
— А то, прапорщик, что у тебя появляется всё больше шансов провести ближайшую пятилетку на свежем воздухе где-нибудь в Карелии или за Уралом по статье 88 Уголовного Кодекса, как уже догадываешься — РСФСР.
— Товарищ подполковник, я вот даже не понимаю, о чём сейчас идёт речь. Но, хорошо знаю, что любую статью УК ещё доказать надо.
— Студент гражданского университета решил блеснуть своей грамотностью? — усмехнулся комендант. — Да пойми ты, наконец, что КГБ особо ничего доказывать не будет. И наш Особый отдел тебе уже ничем не поможет. Если комитетчики тобой заинтересуются плотно, то особисты просто отойдут в сторону.
Прапорщик задумался. Кузнецов разглядывал парня и думал о чём-то своём…
Кантемиров поднял голову:
— Товарищ полковник, раз у нас такой искренний разговор пошёл, которого нет — разрешите вопрос?
— Валяй, студент.
— В чём отличие комитетчиков от особистов?
— «Вы же наповал меня бьёте этим вопросом», товарищ прапорщик! — вспомнил вдруг цитату из фильма комендант, вновь усмехнулся и продолжил: — Попробую популярно объяснить. Вообще, обе службы они как «Ленин и партия — близнецы братья»…
Тут прапорщик встал, одёрнул полевую форму, поправил портупею и продекламировал:
«Мы говорим Ленин, подразумеваем — партия,
Мы говорим партия, подразумеваем — Ленин!»
Старший офицер улыбнулся:
— Садись, студент, пятёрка! Вам бы с Тоцким всё смех…ёчки. Твой дружок уже доигрался в большую и чистую любовь. Хотя, по этому делу у меня имеются большие сомнения…
— Вот и я говорю, что Толик просто не мог эту Сильвию у себя дома иметь. Да и зачем это ему? Товарищ майор, чего, чего, а баб у него и так хватает. Сами лезут, из комнаты не выгонишь. И держать никого не надо…
В этот момент зазвонил телефон на столе, и дежурный по комендатуре сообщил, что приехали немцы.
Кузнецов встал:
— Ладно, Кантемиров! Я тебя предупредил, а паренёк ты у нас шустрый и сообразительный. Как-нибудь, договорим потом на досуге о делах наших скорбных. А сейчас попробуем твоего кореша с кичи выдернуть.
А дальше всё оказалось делом техники… И немецкий следователь хорошо знал своё дело…
Сильвия была в гостях не только у лейтенанта Матвеева, но успела отдохнуть и в других комнатах общежития «Ледокол». Но, только не в жилище прапорщика Тоцкого. Немка упорно твердила, что в комнате Тоцкого две кровати и нет никого телевизора. Иметь даже старенький чёрно-белый телевизор в холостяцкой комнате «Ледокола» в те былинные времена было необычайной роскошью.