Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 4

Тагиров Роман

Драугялис посмотрел на начальника стрельбища. Кантемиров кивнул.

Рядовой доложил:

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант. Ударил один раз, — и, секунду подумав, добавил: — Прапорщик первый начал.

— Ладно, солдат, проехали этот факт, — генерал прошёлся по кабинету. Три шага туда, три обратно, и остановился перед рядовым.

— Ромас, а что же ты в ФРГ не сбежал со своими земляками? Сидел бы сейчас там, рябчиков кушал и ананасы жевал. А ещё рассказывал, как тяжело служить в Советской Армии, и какие плохие офицеры служат в твоей части. Да и про

своего прапорщика много чего мог рассказать в телевизор.

— Товарищ генерал, я не предатель, — спокойно ответил гвардии рядовой Драугялис. — На нашем стрельбище часто бывают офицеры полка. Мы уважаем своих командиров. И товарищ прапорщик — тоже хороший человек.

— Даже так, — улыбнулся генерал и протянул рядовому ладонь. — Тогда, здорово, Ромас. И знаешь, я даже рад тебя видеть. И даже при таких обстоятельствах и с таким лицом…

Потапов вернулся к столу и повернулся к Полянскому:

— Что скажешь?

Полковник тоже обладал прекрасным чувством юмора, немного поразмышлял, глядя на обоих задержанных, и с улыбкой ответил другу:

— Надо будет крупным планом сфотографировать лица обоих хулиганов: рядового — в фас, прапорщика — в профиль, со стороны приметного уха.

— Зачем, — заинтересовался генерал.

— Завтра с утра разместим фото для наших коллег на щите у входа на гауптвахту. И добавим крупную надпись: «Их разыскивает КГБ».

Первым начал ржать генерал, за ним остальные. Только рядовой и прапорщик так и не поняли тонкого офицерского юмора. И даже немного обиделись…

Караул во главе с начкаром напрягся от дружного и здорового хохота за красивой дверью и тоже ничего не понял. Высокое Собрание отсмеялось, вытерло слёзы и приступило к делу.

Полковник Полянский обратился к рядовому:

— Ромас, когда ты первый раз услышал о побеге?

Солдат задумался, снова посмотрел на своего прапорщика, вспомнил и ответил:

— Ещё до приезда госпиталя на стрельбы приезжала санитарка и привезла доски для распила. Там и поговорил с земляком. Ещё месяц назад.

— Что сказал земляк?

— Им вдвоём с братом, они кузены, предложили сбежать в ФРГ. У них там бабушка живёт.

— Земляк сказал — кто им предложил?

— Нет. Но, сказал, что всё подготовлено для перехода границы по чужим документам.

— Ромас, а тебя зачем позвали?

— Мы на одной улице живём. Кузены оба с моей сестрой в одном классе учились. Я их защищал в школе, когда братья ещё маленькие были.

— Значит, отблагодарить тебя хотели…, — задумался контрразведчик.

— В тот раз я обещал подумать, а на стрельбах сказал землякам, что ещё не решил. А потом в понедельник сходил с прапорщиком в госпиталь и отказался от побега. Братья начали меня пугать и угрожать семье. И я вчера всё сам рассказал начальнику стрельбища. А прапорщик предложил выпить водки…

— Хорошо, Ромас, — перебил главный особист штаба армии и внимательно смотрел на рядового. — А что именно предложил тебе тот капитан из госбезопасности?

— Он вначале спросил, кто мне сказал про побег. Я всё рассказал про земляков. Капитан разозлился сильно, потом

успокоился и предложил мне работать на КГБ. И сказал, что у меня сейчас нет выбора — или я бегу вместе с земляками, или меня посадят в тюрьму за то, что я выдал прапорщику государственную тайну.

— Ни хрена себе — предложение, от которого сложно отказаться, — вполголоса произнёс комендант.

Генерал-лейтенант согласно кивнул и добавил:

— Рядовому только осталось — или бежать в ФРГ, или с прапорщиком водку с горя пить. А потом с ним же драться…

Полковник Полянский принял решение:

— Так, Кантемиров, слушай внимательно: сейчас вместе со своим солдатом отправитесь в твою камеру. Туда же доставят сержанта. Бери листы бумаги и ручку. Каждый из вас собственноручно пишет объяснение…, — отвлёкся вдруг главный особист и посмотрел на рядового Драугялиса. — Ромас, а ты по-русски писать умеешь?

— Так точно, товарищ полковник. Я училище до армии закончил, у нас там, в основном, одни русские учились, — гордо доложил рядовой.

— По какой специальности? — решил уточнить генерал.

— Краснодеревщик, — протянул литовец.

— Это хорошо, — сказал полковник и продолжил: — Пишем только про совместную пьянку и драку: прапорщик купил бутылку водки, один пить не хотел, позвал старослужащих, затем спор, драка, вызов дежурного по полку и логичная гауптвахта. Всё понял, прапорщик.

Кантемиров кивнул, а рядовой всё же решил остаться справедливым до победного конца:

— Товарищ полковник, сержант Басалаев с нами не пил.

— Ещё как пил, — влез в разговор майор Яшкин. — На столе три чашки и пустая бутылка до сих пор стоят.

У начальника стрельбища в голове тут же возникла картина с бутылкой водки на столе и тремя чайными чашками, из одной которых изволил отведать немецкой водки капитан Чубарев перед отправкой задержанных на губу. Прапорщик так посмотрел на рядового, что тот только пожал плечами — пил, так пил…

Вызвали конвой, комендант объяснил задачу начкару. Старший лейтенант Лисовских уже перестал удивляться событиям этой загадочной ночи и быстро выполнил приказ подполковника.

Генерал-лейтенант посмотрел на друга:

— Жаныч, а дальше то что?

— Этот побег с самого начала был под контролем КГБ. И возможно — Штази. Почему нас не уведомили — вот в чём вопрос? Может быть, оставили на утро понедельника? Чтобы нас просто поставить перед фактом. Тревога в гарнизоне и наши поисковые мероприятия — всё это только для правдоподобия побега. Я не верю, что два простых солдата-прибалта, без всякой подготовки, документов и знания языка смогли провернуть такую операцию. Здесь явно видны уши и глаза комитетчиков. А прапорщик со своим рядовым оказались в этом деле случайно. Сбежавшие литовцы сами решили захватить с собой земляка Ромаса. А Кантемиров чуть не сорвал всю операцию. КГБ просто повезло, что этот боксёр больше доверился самбисту из одного спортзала, а не нам. Комитет сильно рисковал. А кто не рискует, тот сейчас сидит здесь и думу думает…, — под конец доклада усмехнулся настоящий полковник.