Кто сильней - боксёр или самбист?

Тагиров Роман

Тимур присвистнул.

— Опять Виктрыч!

— Есть возражения? Или уже были прецеденты с моим отчеством?

Тимур пока не знал, что обозначает слово «прецедент», но, на всякий случай, ответил:

— Всё в порядке! Был один нормальный участковый, можно сказать беду отвёл. Научите меня приёмам, Виктор Викторович? А

— Ты сначала падать научись. Ну, а ты мне удар поставишь?

— А вы вначале уклоняться и нырять под удар научитесь!

Оба опять рассмеялись. Путилов был доволен, что опять смог доказать, прежде всего, самому себе, что он в отличной спортивной форме. С КМС по боксу не каждый так быстро смог бы справиться. А Тимур... Что Тимур? Он был ещё молод и просто радовался жизни. Тимур спросил, улыбаясь:

—

Мне Лёва сказал, что вы родом из Ленинграда? А я учусь, заочно, на юридическом факультете ЛГУ, первый курс.

Теперь присвистнул капитан.

— Да ладно! Первый раз вижу прапорщика студента. Как поступить-то смог в университет?

Тимур улыбнулся.

— Перед вступительными экзаменами девять месяцев отучился на заочном платном подготовительном отделении. Потом поехал в очередной отпуск в форме и сдал экзамены.

— Ну, надо же! А я в 1975 году закончил этот же факультет ЛГУ, дневное отделение. А ты знаешь, что мы сейчас с тобой по традиции университета должны встать и спеть хором гимн нашего факультета?

Тимур удивился.

— Какие традиции? Какой, нафиг, гимн? Я даже слов не знаю!

Директор громко рассмеялся на весь зал.

— Да, пошутил я! — сквозь смех он смог произнести, — Что, поверил и в самом деле петь здесь собрался? Ты бы, Тимур, ещё для полного эффекта на скамейку встал.

Тимур ответил с обидой:

— Дык, куда нам, сирым и убогим. С Урала мы!

Самбист встал и протянул руку.

— Ладно, Тимур, не обижайся! Можно сказать, в боевом поединке познакомились, а это значит, со следующих тренировок каждый будет обмениваться своим опытом. Нет возражений? Кстати, Тимур, а ты где служишь?

Тимур тоже встал, улыбнулся и пожал руку.

— Служить(с) изволим начальником войскового стрельбища Помсен. Слышали о таком? Будете в наших краях, заходите, постреляем из чего, ваша душа пожелает.

— Так уж прямо из всего?

— Всё, что есть на вооружение нашего полка, кроме БМП-2 и Шилки, дальность стрельбы не позволяет. А ещё, у меня на стрельбище имеется отличная баня с русской парной.

— Вот с этого, товарищ прапорщик, и надо было начинать. А то, постреляем. Прям, милитарист какой-то, ей богу!

Тут рассмеялся Тимур.

— Так мы завсегда «за мир во всём мире!». Вот и стоим на страже.

Уже переодевшись после душа, на выходе из зала, Тимур спросил:

— Виктор Викторович, последний вопрос — а почему с портфелем? Спортивная сумка удобней же будет.

Путилов улыбнулся.

— Отец подарил! Ещё при поступлении в университет, так и ходил с ним с занятий на тренировки. Привык!

— Понял. Мне от отца спортивная сумка осталась, чёрная, как рюкзак. Надо тоже с отпуска привезти.

На этом и закончилась их первая и далеко не последняя встреча. Это знакомство в спортзале с сотрудником КГБ, также как и в своё время два удара в челюсть каптёра в спортроте танкового училища круто изменят жизнь молодого человека. А в тот момент простой советский прапорщик не мог даже представить себе, в какое соперничество он вскоре будет втянут между двумя секретными службами дрезденского гарнизона: КГБ и Особым отделом штаба армии. А пока Тимур, абсолютно ничего не подозревая о своей дальнейшей судьбе, поспешил на вокзал, чтобы на последнем автобусе успеть доехать до деревни Помсен, а оттуда прогуляться пешочком пару километров до своего стрельбища. По дороге он быстро проверил свой потайной карман гражданской куртки, где лежали аккуратно свёрнутые семьсот западногерманских дойчмарок.

Советский прапорщик Кантемиров в этом году с купли-продаж одежды и аппаратуры перешёл на валютные сделки. И это было закономерно. Просто через некоторое время Тимур понял сам, что деньги — это наиболее ценный, выгодный и самый удобный товар. Не надо было носиться с сумками и коробками, примерять, проверять и постоянно прятать вещи и аппаратуру. А надо было всего лишь взять одну пачку социалистических марок, поехать после службы вечером

из Дрездена в Берлин, купить в столице у югославов пачку западных марок, затем съездить в Лейпциг, продать дойчмарки чуть подороже вьетнамцам или арабам и с уже совсем с другой пачкой ГДРовских денег вернуться под утро домой. То есть почти за одни сутки Тимур мог заработать примерно две свои служебные зарплаты, то есть примерно около тысячи социалистических марок. Конечно, ко всем этим операциям с валютой Тимур пришёл не за один день. Многому пришлось научиться по ходу этой пьесы. Даже простые поездки в Берлин советским военнослужащим были строго запрещены и карались немедленной, в течение 24 часов, отправкой в Советский Союз, дослуживать в Краснознамённом Туркестанском военном округе.

Прапорщик Кантемиров ничего и ни у кого не крал, и не продавал краденное. Он не занимался хищением социалистической собственности, не воровал военное имущество. Просто Тимур на одни деньги покупал другие денежные знаки и вновь сбывал их обратно, но уже другим покупателям. И что интересно, все в этой денежной цепочке были довольны. И самым довольным был, конечно же, наш советский прапорщик.

Но, социалистическое государство в виде Союза Советских Социалистических Республик было всё же в корне не согласно с такими действиями своего гражданина Кантемирова и считало, что только органы советской власти обладают исключительным правом на совершение таких операций с валютными ценностями. Оборот наличной иностранной валюты среди граждан СССР был строго ограничен и являлся уголовно наказуемым деянием. Поэтому, только за этот потайной карманчик с западными дойчмарками действия военнослужащего уже подпадали под статью 88 Уголовного Кодекса Российской Советской Федеративной Социалистической Республики (УК РСФСР) «Нарушение правил о валютных операциях», санкция которой была от трёхи до восьми лет с конфискацией имущества. И это была уже не относительно лёгкая вторая часть статьи 154 УК РСФСР «Спекуляция», по которой те же армейские особисты могли закрыть глаза на этот проступок в своих служебных (и личных тоже) целях.

Валюту в Советском Союзе невозможно было так просто купить и продать. Статья 88 УК РСФСР входила в раздел «Государственные преступления» и расследовалась только органами Комитета Государственной Безопасности (КГБ). И хотя в стране уже начались большие перемены, уже появились перестройка и гласность, а впереди маячила пока всем непонятная демократия — до смягчения данной статьи было ещё очень далеко. И ещё дальше было до окончательной отмены санкций статьи «Нарушение правил о валютных операциях» Федеральным законом Российской Федерации в июле 1994года. Напомню ещё раз — режим в стране был совсем другой! Но, и этот режим начинал постепенно меняться. А в Советской Армии постепенно начинался Большой Бардак...

Поэтому на тот период жизни Тимура только за информацию о валюте в кармане прапорщика Советской Армии и особисты полка, и новый знакомец из спортзала наверняка получили бы поощрение по службе. А если бы эти секретные служивые смогли бы ещё и реализовать эту тайную информацию в оперативное дело и задержать этого «валютчика», врага государства, с поличным — каждый бы из них враз продвинулся по службе. А то глядишь, и в звании. Всё было очень серьёзно! И Тимур это хорошо понимал и старался максимально обезопасить себя от любого намёка на владение им западной валютой. Хотя молодому человеку очень хотелось сделать некоторые покупки и приодеться в специальных магазинах «Intershop», где принимали только капиталистические деньги. Эти магазины в ГДР были только в крупных городах на вокзалах и в западных гостиницах «Interhotel». Арабские друзья Тимура в основном только там закупались и периодически угощали Тимура заморскими продуктами и напитками. А советский прапорщик даже банку «Кока-Колы» не мог привезти себе домой. И тем более угостить своих коллег по службе каким-либо там заморским виски. Ферботен, понимаешь ли! Запрещено. «Конспирация и ещё раз — конспирация!».