Кто стоит за дверью
Шрифт:
— Увольняйся! Будешь независимым адвокатом.
— Прости, какая-никакая, но у меня там зарплата.
— Сумму можешь назвать?
— Могу, но не хочу…
— Стыдно, — рассмеялась Лора. — Значит, так. Я нанимаю тебя и плачу, скажем, — она с затаенной усмешкой взглянула на него, — семьсот долларов.
— Семьсот?! — широко открыв глаза от возмущения, повторил Ольгерд.
— Да! — дразнящим тоном подтвердила Лора. — А что, в твоей конторе ты больше получал?
— Иногда.
— А иногда, наоборот. Я вывела среднюю сумму. И потом, из-за чего у нас разногласия? Семьсот долларов
«В принципе неплохо. Вот только само дело меня смущает. Ну да попробую. Не получится, извинюсь и откажусь. Договора мы с ней не подписывали, неустойку не потребует. Так что ничем не рискую», — подумал Ольгерд.
После завтрака Лора вновь принялась излагать ему свой план.
— Все выполнимо, — согласился он. — Вот только труп! Признаюсь, не представляю, каким образом я найду во Франции труп женщины, похожей на тебя.
— Не отрицаю, это сложно. Но ведь ты сам говорил, без трупа никак нельзя.
— Но где я его возьму? К тому же надо, чтобы в легких трупа была морская вода. Хорошо, предположим, я договорюсь с каким-нибудь работником морга. Нет, и это невозможно. Я неплохо говорю по-английски. Постоянной практики с носителями языка у меня, конечно, нет. Но, чтобы не забыть язык, я самостоятельно занимаюсь несколько раз в неделю: читаю вслух, слушаю записи, работаю над произношением, пополняю словарный запас. Но где вероятность того, что работник морга тоже будет говорить по-английски?
— Поищешь, найдешь. Советую иметь дело с неграми. У них глаза, жадные до денег, как у русских. Все продадут, лишь бы заработать, не сильно утруждаясь.
Ольгерд вздохнул и ничего не ответил. Лоре надоело смотреть на его задумчивую физиономию.
— Я не Роден, ты не натурщик. И у меня нет желания ваять вторую скульптуру «Мыслителя». Ты что, не взявшись за дело, уже отказываешься? Ну даешь. А еще наполовину литовец! Да ты русский. Насквозь ленивый.
— А ты, значит, не русская, раз такая деятельная.
— Я к особой категории отношусь, малочисленной, но благодаря которой страна держится.
— Точно. Вот претворим в жизнь твою задумку, и страна расцветет от полученных дивидендов.
— Между прочим, я работаю. У меня фирма.
— Я тоже работаю. Изыскиваю возможность исполнить пожелания клиентки.
— Изыскивай. Только побыстрей. Вообще, тебе надо будет слетать во Францию, ознакомиться с местностью. Кстати, ты бывал за границей?
— Ни разу.
Лора с изумлением посмотрела на него и посоветовала:
— Никому не говори об этом. Тебя не поймут. Так вот, — вернулась она к своей мысли, — тебе необходимо побывать во Франции. Взглянуть на людей, чтобы не выделяться среди них. Во время нашей операции ты должен быть незаметен, должен быть — как все. Я тебя направлю к одному человеку. Он занимается изготовлением фальшивых документов. Надеюсь, все понятно?
— Все. Кроме трупа.
— Поедешь во Францию, развеешься, может, и осенит.
Ольгерд волновался, проходя
«Сказка!» — улыбнулся Жилёнис.
Пообедав, он заказал рюмку коньяка. Откинул спинку кресла, прикрыл глаза и расслабился. «Неужели я увижу Францию? Невероятно!», — другое слово не приходило ему на ум, да и каким словом можно было выразить то, что с ним происходило.
Отель, в котором ему надлежало остановиться, оказался небольшим, всего в четыре этажа, но с дивными верандами, украшенными цветами, просторным номером с видом на море. Ильховская не поскупилась.
Переодевшись, Ольгерд вышел на веранду. Уже зажглись фонари, а он не мог отвести зачарованного взгляда от моря, яхт, качающихся на волнах в ожидании лета. От морского свежего воздуха слегка закружилась голова. Проснулся аппетит. Ольгерд пошел в ресторан, который поразил его роскошью обстановки. Хотя поразить Ольгерда было несложно.
Он заказал омара. Официантка предложила еще и устриц.
Искус попробовать, что такое устрицы, возник, как только он стал собираться во Францию. Лягушачьи лапки подобного желания не вызывали, а вот устрицы… «Ели же их наши аристократы», — резонно подумал Жилёнис и заказал полдюжины.
Омара съел с удовольствием. Было, правда, затруднение, как к нему подступиться, но на удачу за соседним столиком пара англичан тоже ела омаров. Поглядывая на них, Ольгерд повторял их действия.
Внешний вид устриц вызвал у него неприятное чувство. Он взял раковину, поднес к носу: пахло морем и илом.
«Может, лучше не надо?» — подумал, глядя на серый студень. Он заметил, что один из англичан, перед тем как отправить в рот эту студенистую массу, поливает ее соком лимона, а другой — какой-то жидкостью из небольшой розетки. Ольгерд собрался с духом, полил студень соком лимона, полуприкрыл глаза, чуть запрокинул голову и проглотил его. Тот едва было не вернулся назад, но Ольгерд справился с рвотным рефлексом, запив то, что проглотил, вином. Вторую устрицу он полил темно-бордовой жидкостью, это оказалась смесь винного уксуса с чесноком. Вторая пошла лучше. Шестую Ольгерд проглотил почти с удовольствием. «Все-таки мне удалось попробовать устриц», — мысленно поздравил он себя и заказал большую чашку кофе по-ирландски. Настроение было отменное. Он давно, наверное с юношеской поры, не чувствовал себя так беззаботно и радостно. Поднявшись в номер, принял душ и лег на широченную постель.
На следующее утро после завтрака он взял напрокат «Ситроен» и отправился по маршруту, указанному в его инструкции.
«Словно готовился я к этой авантюре, — думал Ольгерд. — Не забросил после университета английский. Окончил курсы вождения».
Жилёнис практиковался на «Жигулях», принадлежавших его пожилой соседке. Она была вдова, машина досталась ей от мужа, и Ольгерд, чтобы иметь практику, возил ее по субботам в супермаркет, на кладбище, изредка к подругам. За это она позволяла ему пользоваться машиной, надеясь на его порядочность. Ольгерд не злоупотреблял доверием вдовы.