Кто стреляет последним
Шрифт:
Ирина Ивановна молча подала ему плащ.
Натягивая его, Меркулов предупредил:
— Мы с вами никогда друг друга не видели и никакого разговора между нами никогда не было. В этом-то со мной вы, надеюсь, согласитесь? Извините, что побеспокоил вас. Спокойной ночи.
Он остановился у двери, ожидая, когда барменша ее откроет.
— А если я вас заложу своим? — неожиданно спросила она.
Меркулов безразлично пожал плечами.
— Пожалуйста. Это их всполошит, а чем больше они всполошатся, тем больше наделают ошибок. Нам же лучше. Но сразу возникнут вопросы — у них: а почему это именно к вам приезжал
Но вместо того чтобы отпереть дверь, Ирина Ивановна решительно протянула руку к портфелю Меркулова:
— Давайте ваш конверт.
Через час на обороте почти всех фотографий рукой Меркулова со слов Ирины Ивановны были записаны клички, имена, адреса, которые она знала. Некоторые люди на снимках оказались случайными посетителями.
Закончив работу, барменша попросила:
— Возьмите их, Константин Дмитриевич. А то у нас последнее время черт-те что творится, Марат бросается на всех как бешеный, Сергуня на своей тачке разбился, какой-то парень, который им позарез нужен, сбежал. Ужас, в общем.
— Марат — это вот этот? — кивнул Меркулов на снимок.
— Ну да, я же сказала. Он у них самый главный.
Меркулов показал Ирине Ивановне фоторобот Барыкина:
— А этого человека вы знаете?
— Это и есть Сергуня. Который разбился по пьянке на кольцевой.
Меркулов написал телефон своей секретарши Валерии Петровны и передал листок барменше. Предупредил:
— Ирина Ивановна, если случится что-то экстраординарное или вам понадобится наша помощь, позвоните по этому телефону и скажите только одну фразу: «Для Константина Дмитриевича есть важное сообщение». Я буду знать, что это вы. И свяжемся с вами, найдем способ. А теперь — спасибо вам. Еще раз — спокойной ночи!..
В кабинете Меркулова его дожидались Турецкий и Косенков. Оба были в подозрительно приподнятом настроении, и Меркулов верно угадал причину.
— Много у вас выдоили?
— Две бутылки, — признался Турецкий.
— Но больших, — педантично уточнил Косенков.
— Зато смотрите… — начал Турецкий, но Меркулов его перебил:
— Сначала посмотрите вы.
Он выложил перед ними снимки и показал надписи на обороте.
Турецкий от восхищения только развел руками:
— Ну, Константин Дмитриевич, у меня нет слов! Но и у вас сейчас тоже не будет слов.
Он положил на стол перед Меркуловым заключение экспертов НТО. Объяснил:
— Пальцы на визитке Минкуса и на руле «Нивы» Мишурина полностью совпадают.
— Визитка лежала на столе профессора Осмоловского, — сказал Меркулов.
— Это точно? — переспросил Турецкий.
Меркулов достал из стола листок и протянул следователям. Это было заявление на имя заместителя генерального прокурора. Там стояло: «Я, Костиков Вадим Николаевич, 1959 года рождения, проживающий там-то, настоящим подтверждаю, что эту визитную карточку взял со стола профессора Осмоловского лично сразу же после убийства профессора, невольным свидетелем которого я явился. Я готов подтвердить это мое заявление в суде под присягой…» Число. Подпись.
— Откуда это? — не выдержал Косенков. —
— Один знакомый принес, — неопределенно ответил Меркулов. — И это не подарок, а самая что ни на есть неопровержимая улика. Теперь мы знаем точно: Мишурин — убийца. Ну, а что у тебя?
Турецкий обернулся к Косенкову:
— Скажем?
— Мы же обязаны.
— А если он ночь спать не будет?
— Хватит болтать, — приказал Меркулов.
— Дело вот в чем. На визитке были пальчики трех разных людей. Убийцы. Самого профессора Осмоловского. И еще одни — того человека, который эту визитку взял со стола и принес к вам.
— И что же?
— Пока мы вас ждали, делать было особенно нечего, и мы попросили ребят… ну, просто из интереса… сделать дактилоскопическую экспертизу. Они сравнили пальчики на визитке — этого, Костикова Вадима Николаевича, с пальчиками, которые Кондрашов снял с руля «БМВ». И что бы вы думали? Они совпали на сто процентов. На все сто! — повторил Турецкий. — Что вы на это скажете?
И Меркулов сказал то, чего от него и ждали:
— У меня нет слов.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
I
Вадим плохо помнил, как в ту ночь, когда он разбил «бээмвуху» Сергуни, ему удалось добраться до квартиры знакомого, от которой у него были ключи. Лицо его было залито кровью, кожа на лбу от удара о стекло была содрана, как казалось ему, до костей, голова раскалывалась от боли, руки еле шевелились от удара ремнями безопасности по мышцам плеча и груди. Счастье еще, что руль «бээмвухи» был разработан так, что складывался при лобовом ударе, чтобы обеспечить безопасность водителя. Если бы не это, у него оказалась бы переломанной половина ребер. Преодолевая боль в колене, которое он разбил о камень, скатываясь по насыпи с кольцевой, Вадим все дальше углублялся в придорожный березняк. И только когда стал еле слышен гул проходящих по кольцевой тяжелых грузовиков и милицейская сирена подоспевшей к месту аварии патрульной машины, он позволил себе повалиться на землю и слегка перевести дух.
Он был где-то в районе Гольянова, на самых его задворках. Впереди, в просвете между гаражами, по слабо освещенной улице то и дело скользили огни легковых машин, к остановке подошел полупустой автобус, постоял и двинулся дальше. Но об автобусе или метро нечего было и думать. Пешком? Но приятель жил у черта на куличках, в Чертанове, да и первый встречный милиционер задержал бы Вадима, попадись он ему навстречу. Вадим нащупал за пазухой и в карманах пачки долларов и порадовался, что не успел, как собирался, хорошенько припрятать их в своем захламленном гараже.
Но и деньги помогли не сразу. Частники и таксисты шарахались от него, принимая за пьяного. Хоть он умылся из какой-то лужи и, как смог, счистил грязь с одежды, вид у него не стал, вероятно, заметно лучше. Наконец ему удалось тормознуть грузовой «уазик», и водитель, здоровенный мужик, которому никакие пьяные были не страшны, согласился за сто долларов отвезти его в Чертаново. Деньги он потребовал вперед, вышел из машины и при свете фар долго придирчиво изучал банкноту. И лишь когда разглядел защитную полоску и свежий год выпуска, поверил, что деньги не фальшивые. Кивнул Вадиму: