Кто стучится в дверь
Шрифт:
– В основном, женщинами, что ли? – спросил молодой Квашнин.
– В основном, да… Мужчины не так привыкли раскрывать душу. Потом, у женщин такой инстинкт потрясающий… Они что-то видели в нем.
Молодой Квашнин, который, в отличие от Иванова, закончил университет, вдруг подумал, что сумасшедший фрязинский сторож не такой уж и сумасшедший: этот Ледовских, похоже, и правда был огнем и светом, и люди, нуждавшиеся в поддержке, это чувствовали.
– Вот… – священник бездумно пощелкал мышкой от компьютера. – Но потом он уходил, и все! Их отношения не
– Он к ней не ездил?
– Да что вы! Он даже не знал, где она живет, какой у нее телефон. Ему это было не интересно. Вот она, мне кажется, приезжала к нему. Даже в Москву приезжала. А потом его брат сказал мне, что это жена депутата Александрова. Знаете, который по телевизору…
– Да, знаем… Но это их дело, правда? Оставим их в покое…
– Оставим…
– А что за история с деньгами?
– Да тоже… Ерунда какая-то. В начале декабря он сказал, что у него появились деньги. Огромная сумма…
– Сколько?
– Три миллиона долларов, – стесняясь, сказал священник.
– Сколько?! – следователи переглянулись и заулыбались.
– Я понимаю, это звучит дико… Но он не настаивал ни на чем. Так, просто сказал. Попросил еще, чтобы я помог их правильно распределить. Все деньги! До копейки! Мы посидели, прикинули…
Это было очень смешно. Можно было представить, как сидят два таких блаженных дурачка – вечером, под абажуром – и пишут в колонки несуществующие миллионы… Наивные фантазеры!
– А потом он сказал, что денег у него больше нет… – священник и сам понял, кем выглядит. Сбился, опустил глаза.
Игнорировать письмо из ФСБ, тем не менее, было невозможно. Кроме того, брат убитого художника упорно не являлся на допрос. Его искали везде: вот уже с трех сторон на его съемную квартиру покушались. Во-первых, туда съездили Иванов и Квашнин, расследующие убийство Игоря Ледовских, во-вторых, его искали по поводу покушения на Анюту, в-третьих, о встрече с ним горячо мечтал полковник Левицкий.
Он-то и решил активизировать следствие. Нашел хозяина квартиры, сказал ему заветное «сим-сим» из трех букв, тот примчался, ругая себя самыми последними словами – два месяца назад он уже попал в неприятную историю с жильцами-вьетнамцами. До сих пор этот приличный мужчина покрывался холодным потом, вспоминая, как нашли его люди из отдела по борьбе с наркотиками, как ломали дверь с забаррикадировавшимися
Григорий Дедовский показался ему приличным парнем – студент университета, шутка ли! И вот пожалуйста! ФСБ! «Террорист! – повторял про себя хозяин, и руки его так тряслись, что ключи в них позвякивали. – Шахид! Вот сука! А мне показалось – еврей!»
Они стояли на площадке, но дверь не открывали – ждали милицию. Левицкий был великолепен – в форме, с широченными плечами и надменным лицом. От его молчаливости хозяин оробел вконец.
Подъехала машина, по лестнице затопали следователи, вечная соседка приоткрыла дверь пошире, чтобы лучше видеть и слышать.
Хозяин попал ключом в замок только с третьего раза. Такое количество официальных лиц! Черный потолок не выходил у него из головы. Но теперь-то будут мешки, пояса, будильники… Да-да, все как показывают в новостях… Да что же это за невезение такое!
В квартире все было разворочено. Мебель валялась на полу – даже шкаф! – паркетины взломаны, входная дверь изрезана ножом. С антресолей все было выброшено, диван распотрошен. Хозяину стало дурно, но даже сесть было некуда. Он опустился по стене на пол. Рука с ключами стукнула о паркет. Хозяин закатил глаза.
Изумленные милиционеры немного растерянно ходили из комнаты в кухню и сообщали друг другу: «Порошок стиральный высыпан… Слушай, матрац прямо наструган!.. Смотри, женская сумочка!»
Левицкий оказался возле милиционера в ту же секунду. Он уставился на эту сумочку, он смотрел на нее, набычившись, и только искры летели во все стороны – такой он был наэлектризованный и злой.
– Ну что ж… – полковник шумно выдохнул. – Это та самая сумочка.
– Которую выхватили при нападении? – уточнил следователь.
– Да.
– Прекрасно… Начинаем оформлять?
После долгого отсутствия собственная квартира показалась чужой. Везде лежала пыль. Мама заезжала полить цветы, но они все равно пожухли. «Переживали за меня» – решила Анюта.
Некоторое время она бесцельно бродила из комнаты на кухню, из кухни в ванную. В ванной открыла краны и смотрела на воду, на кафель, на шампуни, на масляные шарики в стеклянной банке. Вначале хотела помыться – ужасно чесалась голова – но сил не было.
Анюта прошаркала на кухню, открыла холодильник – Левицкий обещал «забить его под завязку». На нее сразу глянули шоколадные пирожные в прозрачной коробке. Впрочем, много было и другого.
Ей вдруг стало себя жалко. Маму попросила не приезжать, потому что та Левицкого недолюбливала, а он сам взял и уехал – только принес вещи. На расспросы отвечал неохотно, больше молчал, поджав губы. При этом еще обижался! Он привык, что она интересуется его состоянием, пристает по поводу каждой складки на лице. «А какого черта! – сказала она холодильнику. – Чем нянчить сорокалетнего полковника, лучше уж завести ребенка!»