Кто-то дает сдачи
Шрифт:
– Так почему же он, черт возьми, удрал?!
– недоуменно спросил Улофссон.
Всем полицейским постам было разослано описание внешности Эрна, а также отдан приказ задержать его.
Роланд Фритьоф Эсбьёрн Эрн, родился 12 апреля. 1943 года. Рост около 180 см, одет в зеленые джинсы, серую куртку и спортивную майку, на ногах сандалии. Волосы пепельные; сутулится, ходит вразвалку. Особые приметы отсутствуют.
Бекман доложил о результатах обыска: ничего интересного в комнате Эрна не обнаружено. В первую очередь никаких пистолетных
После этого они разошлись по домам.
Недовольные истекшим днем и собой.
Глава пятнадцатая
– Ни шиша не поймешь,- сказал Мартин жене, которая ловко перекатывала Ингер на кухонном столе, вытирая малышку после купанья.
– Что? Тю-тю-тю…- Она осторожно пощекотала девочке животик.
Ингер взмахнула ручонками, тихонько взвизгнула от удовольствия и посмотрела на мать; глаза у девчушки большие, веселые, доверчивые, довольные жизнью и окружающим миром - тем маленьким миром, который был ей знаком.
Прямо котеночек, который ужасно любит, когда его гладят по брюшку, подумал Мартин.
– Не капризничала сегодня?
– спросил он.
– Нет… Сегодня она вела себя замечательно.- Черстин подняла дочку и осторожно несколько раз ее подбросила.
– Агу, агу,- радостно проворковала Ингер и засмеялась. И потянулась к Черстин. Ручки были такие коротенькие и хрупкие, что она и выпрямить-то их толком
не могла.
– Она вела себя замечательно… да, старушка?
– Гу-гу-гу… мммм…
– А чего ты не поймешь?
– спросила Черстин, заворачивая дочку в голубое махровое полотенце и беря ее на руки.
– Что?
– Ты сказал, что, мол, ни шиша не поймешь.
– А-а, да,- сказал он, закуривая.- Я про студентов- чудной народ, право слово! Сегодня вот я столкнулся с парнем, который начисто лишен каких бы то ни было иллюзий, одна рука у него не действует, будущее весьма туманное, и вдобавок невеста пошла на панель. Еще я пытался задержать одного экономиста, который работает почтальоном, но, только мы собрались с ним побеседовать, он взял и смотался. Правда, может, он смылся потому, что это его рук дело. А в больнице лежит Бенгт и может в любую минуту умереть. И тогда Соня останется вдовой… А я торчу здесь, на кухне, я и рад бы что угодно
сделать, да не выходит, вот и Эрна этого упустил. Вдруг это он стрелял… хотя Эрн не хромает. Дьявольщина какая-то!
Он грохнул кулаком по столу, и Ингер вздрогнула от неожиданности.
– Ну-ну-ну!
– Черстин пощекотала малышке шейку.- Смотри-ка, какой шум!
– Гу-гу-гу… мам… мм…
– Слышал?
– Что?
– очнулся Мартин.
– Неужели не слышал?
– Что? А тут еще Удин загремел в больницу… свихнуться впору…
– Ты очень устал?
– Нет. Черта лысого я устал. Руки чешутся - до смерти охота что-нибудь сделать, только бы в точку попасть.
Глава
1
В четверь первого зазвонил телефон. Он еще не спал и снял трубку: - Хольмберг. Эрна задержали.
2
Спустя пятнадцать минут он вошел в управление. Улофссон и Вестерберг были уже там.
– Где вы его взяли?
– спросил Хольмберг у дежурного по отделу общественного порядка.
– Он вернулся домой.
– Вернулся? Как это «вернулся»?
– Очень просто: явился в общежитие, и Свенссон, который вел наблюдение, вызвал наряд. Я послал туда две машины. Но он особо и не сопротивлялся.
На лбу у Роланда Эрна виднелась свежая ссадина и набухала шишка. Вот на это он тотчас и пожаловался.
– Какая была необходимость кидаться на меня и тащить волоком вниз по лестнице. Я там голову расшиб. Заявились впятером, высадили дверь - и всем скопом на
меня… И поволокли…
Как видно, слух о том, что этот человек, возможно, стрелял в комиссара, дошел и до блюстителей общественного порядка.
– Ничего,- сказал Улофссон.- Ничего страшного не случилось. Мы были вынуждены действовать наверняка. Чем мы, черт побери, виноваты, что ты поскользнулся на ступеньках!..
– Я не поскользнулся, меня волокли. Кто им дал право…
– Ну, хватит,- перебил Хольмберг.- Не сахарный! Подумаешь, потрясли его маленько! Переживешь! Наверняка ведь артачился!..
– Нет, они меня поволокли…
Эрн сидел на стуле в туреновском кабинете, и вид у него был весьма жалкий; он словно не мог взять в толк, почему с ним так обошлись.
– Кончай скулить. Лучше расскажи, почему ты удрал.
– Глупость сморозил, конечно. Совершенно машинально…- Он сидел, сгорбившись, опершись локтями на колени.- Голова раскалывается,- пожаловался он.
– Я сказал, кончай стонать!
– рявкнул Хольмберг.- Хватит прибедняться, отвечай на вопросы. Почему ты удрал?
Я же говорю: сам не знаю. Так получилось…
– Но ведь от полиции не удирают, если совесть чиста.
– Нет-нет… Но я не думал… Он на меня заявил?
– Что?
– И на лице, и в голосе Хольмберга отразилось удивление.- Кто на тебя заявил?
– Значит, заявил? Я не думал…
– Кто на тебя заявил?
– громко и хлестко повторил Хольмберг, глубоко затягиваясь сигаретой.
– Ёста. Он сказал, что не станет заявлять, а я пообещал расплатиться, как только смогу…
– Как насчет того, чтоб рассказать все по порядку… О чем ты, собственно, толкуешь?
– Да, но…
Эрн выпрямился, судя по выражению лица, он просто обалдел.
Лицо его недоуменно вытянулось - так он был поражен неожиданным поворотом беседы. В широко раскрытых глазах застыл немой вопрос.