Кто-то другой
Шрифт:
— Что, бри?
— Вино.
— А я от вина в обед засыпаю, — сообщил Жозе. — И оставшуюся часть дня я уже ни на что не гожусь.
— А я бы с удовольствием выпил, если бы не боялся, что у меня будет красная рожа и пахнуть, как от матроса.
Николя не ожидал такого взрыва эмоций. Что бы они сказали, если бы видели вчера вечером, как он пил водку, а напротив него сидела женщина его мечты с бокалом выдержанного божоле и «зиппо», заправленной Miss Dior. Николя внезапно почувствовал, что между ним и остальной частью стола прошла трещина, пока не слишком заметная, но вполне реальная. Его крошечный островок отделился от континента и начал медленно дрейфовать в одиночестве. Первый раз в
Николя не пошел с коллегами в кафе, запаху кофе он предпочитал более пикантный аромат Cote-du-Rhone. «Я пью только вино». Лорен произнесла это невероятно естественно, с той смесью серьезности и удовольствия, которое казалось выстраданным. В отличие от Жозе, Николя решил, что теперь-то он как раз может наконец взяться за работу. Даже больше: от избытка энергии с напылением оптимизма ему хотелось поприветствовать всех, с кем он работал все эти годы, не особенно вникая в детали. Но не хватило времени.
— Вас срочно вызывает месье Бардан, — сообщила Мюриэль.
— Он наконец вернулся?
Николя направился к кабинету шефа, чтобы покончить со всем этим раз и навсегда. То, что должно было случиться, случилось, но как-то грустно — ему придется пережить среднего качества взбучку, ведь Бардан никогда не блистал талантами в области командования, не умел отдавать приказы, не владел искусством утонченных угроз. Диалог ему тоже был не нужен, он ограничивался тем, что пропускал мимо ушей все, что мог сказать Николя в свое оправдание. Единственным сюрпризом оказался приговор.
— Ваша ошибка слишком серьезна, чтобы я мог ее покрывать, поэтому вы пойдете со мной на совещание к директору. Я уже говорил об этом с Броатье. Все зависит от него.
Никогда еще Николя не доводилось присутствовать на совещании с участием одного из пяти директоров «Группы», даже с главой его сектора, Кристианом Броатье. Авторитет Бардана среди художников слегка пошатнулся, и вот он решил устроить показательное выступление.
— Встретимся через пятнадцать минут на девятом этаже.
Разбитый Гредзински направился к двери. Бардан дождался, пока он повернется спиной, чтобы нанести последний удар:
— Гредзински… Вы пьете?
Николя не нашелся, что ответить, молча вышел из кабинета, спустился в «Немро» и заказал водки. Самое время выяснить, может ли он на нее положиться в трудную минуту. Бардан придумал новый метод наказания. Случай Николя теперь станет прецедентом — профессиональная ошибка, стоившая миллион франков, именно таков бюджет контракта Vila. Он не стал смаковать или даже пить свою рюмку водки — опрокинул ее одним махом. Он уже видел, как с завтрашнего дня будет стоять перед стойкой в дешевом кафе после целого дня пробежек по всему городу в поисках работы, чтения объявлений, улыбок начальникам отделов кадров и выслушивания их вежливых отказов. А потом час аперитива будет наступать все раньше и раньше, пока наконец Николя не поймет, что идеальное время для выпивки — сразу после пробуждения. А он на это способен, сегодня утром убедился.
Его встретила секретарша и проводила подождать в небольшую приемную, где уже болталось несколько сотрудников. Николя был не в лучшей форме, а потому, не соблюдая субординации, плюхнулся на кушетку, все равно это уже ничего не изменит в приговоре: он не получит лицензии, к тому же ему придется заплатить изрядный штраф. Для главаря Бардана все люди делятся на две четкие категории, и Гредзински относится ко второй. Но шеф не знал правила, которое хорошо усвоил вечный подчиненный Николя: спесивые однажды станут рабами. Другими словами — чем больше ходишь по головам слабых, тем больше придется лизать ноги сильных мира сего.
Броатье
— Krieg поручит нам делать их передачу только при условии, что мы сможем организовать им поддержку в министерстве. В то же время мы знаем, что Дьёлефис из Crosne & Henaut в прекрасных отношениях с главой кабинета, но я также слышал краем уха, что его позиции в Crosne все слабее.
Николя почувствовал, что ему становится все жарче. Он наконец понял, что имеют в виду, когда о пьяницах говорят, что у них «двоится в глазах», что это за дар двойного видения. Его глаза проникали за внешние оболочки, а обостренные чувства не упускали ничего из тех сцен, что разворачивались перед ним. За всеми этими иерархиями, должностями, ролями, правилами, языками, намеками он оказался среди мужчин и женщин, маленьких существ, которые, как и он, барахтались в этой жизни и чаще всего, ценой огромных усилий, находили в ней свое место. В приступе внезапного благодушия все они показались Николя трогательными, немного наивными, суетящимися существами, которые вот-вот собьются с пути, — детьми.
— Скоро нам очень понадобится человек типа Кезанна.
— Ему только что предъявили обвинение.
Наверняка под этими рубашками Paul Smith, под костюмами от Lagerfeld бились живые сердца. Этих людей, вопреки их воле втянутых в водоворот, сама мысль о соревновании скорее пугала, нежели подстегивала. Справа от Броатье сидел высокий человек с крестьянским лицом, у которого так и хотелось купить молока и яиц; чтобы отдавать приказы, ему приходилось входить в роль. Рядом с Николя сидела круглолицая блондинка — исполнительный директор; многие говорили о ней как об убийце, но за последние несколько минут Николя увидел в ней другое. Он представлял, как она молится Богу, а потом, когда судьба на нее ополчилась, полностью отдается на Его волю, — духовная жизнь порой вступает в противоречие с карьерными соображениями.
— Вот увидите, они нам устроят то же, что и British Airways.
И тут проснулся сотрудник, которого взяли на работу за прекрасное знание японского языка и связи в Токио — он читал Кавабату в оригинале, смотрел фильмы Озу без субтитров и мог бы научить остальных навыкам дзен-буддизма.
— Месье Мейер, что вы думаете о документации Lancero?
«Ты должен быть тем, кого зовут Люгань, тебе поручают создавать имиджи целых стран, которым нужно поправить свои дела перед лицом Запада. Ты единственный, кто берет этот странный томатный суп в автомате, выдающем напитки. Хотя, впрочем, не единственный, есть еще Лоран, который чинит ксероксы. Кто знает, может, между вами есть еще что-то общее, может, вы станете лучшими друзьями, не разлей вода и будете семьями выбираться по выходным на шашлыки. Все возможно, и ничто не известно заранее».