Кто-то следит за мной
Шрифт:
— Ваша честь, мы имеем полное право знать, кто этот «нежданный гость», чтобы приготовиться к допросу свидетеля.
Аллена, однако, это требование Миллера не застало врасплох.
— Ваша честь, я настаиваю на том, чтобы личность свидетеля держалась в тайне, так же как и его показания. — Он выдержал театральную паузу. — Когда имеешь дело с такими, как Димитрий Константинос, лишняя осторожность не повредит. Свидетель совершил смелый поступок, решившись дать показания, и заслуживает защиты по линии суда.
Ивен, который так и не сел, не произнес
— Будь по-вашему, — согласилась судья со всеми просьбами Кевина Аллена. — Суд возобновится девятого февраля. Требование обвинения будет внесено в протокол. Личность свидетеля останется в тайне. — Она повернулась к Ивену. — У вас ко мне есть что-нибудь, адвокат?
— Нет, ваша честь.
Она кивнула, занялась бумагами, лежащими на столе.
— Совещание окончено.
Когда Аллен и Миллер вышли из комнаты судьи, их обступили репортеры.
— Кто из вас сделает заявление?
Ивен коротко взглянул на прокурора, повернулся к камерам.
— Никаких комментариев, — бросил он.
Кевин обычно не терпел настырности репортеров, но теперь-то он понимал, как важно заполучить расположение прессы. Стоя рядом с Крисом Ноулсом и другим своим помощником, он широко улыбнулся.
— В ходе процесса Константиноса произошли изменения. Очень важные для обвинения. На данный момент больше ничего сказать не могу.
Димитрий, расталкивая толпу, пробился к выходу. Ивен подхватил кейс и вслед за ним поспешил к ждущему их лимузину.
Как только они сели в машину, Миллер набрал номер Дьюка.
— Есть что-нибудь по письму?
— Да, сегодня получен отчет. Отпечатки пальцев принадлежат Джуел Браун... к счастью, в Лас-Вегасе ее пять раз забирали в полицию за управление автомобилем в пьяном виде. Отчет посылаю тебе.
— Спасибо, Дьюк. — Миллер отключил мобильный телефон.
— Что, черт побери, происходит? — спросил Димитрий.
— Это Джуел. Она — новый свидетель обвинения. — Ивен не отрывал глаз от Димитрия, хотелось посмотреть, как сводный брат воспримет это пренеприятное известие.
— Вероятно, и информатор тоже она. Странно, но меня это вовсе не удивляет. — Выражение лица Димитрия практически не изменилось. — И что теперь?
Глава 41
Джон Фальконе сверлил ее взглядом. Брови его сошлись у переносицы, он кипел от негодования: Роз его не винила. Еще бы! Она вела себя как непослушный ребенок. Пойти ночью поплавать в бассейне! Одной!
В люксе от окна тянуло холодком: с океана дул ветер. Однако ее била крупная дрожь отнюдь не из-за ветра: просто еще не отошла от шока. Вновь разболелась голова.
— Какого черта ты пошла одна?
— Не могла заснуть.
Но Фальконе ее не слушал, он сунул руку во внутренний карман своего поношенного пиджака и достал какие-то смятые листочки.
— Чтобы ты не рисковала в будущем, ознакомься.
Прошлым вечером он рассказал ей о девушке из мотеля и других женщинах, убитых точно так же, как и персонажи ее книг, но без подробностей.
Теперь Фальконе положил перед Роз ксерокопию статьи из «Ньюсдей», и она сразу же узнала сцену из «Шипов розы»: те же белая комбинация и лепестки розы вокруг тела.
— А вот полицейские протоколы, взгляни, — настаивал Джон, показывая ей распечатки файлов, хранящихся в памяти центрального компьютера.
Роз внимательно прочитала бумаги. Ну до чего все знакомо! Она подробно описала смерть каждой из женщин. Вот Пич из «Дочери дьявола», задушенная в своей однокомнатной квартирке на Лонг-Айленде. Пич, одетая в атлас, с розовой розой в руке. Дэниэль, фантастически богатая женщина — рекламный агент знаменитых фотомоделей из «Последнего ритуала», выброшенная с балкона своего пентхауза. И Лей из «Шипов розы», девушка, найденная в диадеме и шелковой комбинации с кружевами. Аманда, умершая, как и Мэрилин, в собственной квартире, в окружении горящих свечей, исколотая ножом. Кошмар! Кто же с такой дьявольской изощренностью издевается над ней?
Отныне она по нескольку раз в день задавалась вопросом: преследует ее Димитрий или нет? Любой мелочи хватало для того, чтобы изменить свое мнение на противоположное. Даже при воспоминании о его непроницаемых глазах в ресторане ее охватывал ужас. Его поведение на церемонии вручения премий Эдгара По напугало ее до смерти. А потом был поцелуй, свидетельствующий о той нежности, что таилась в нем, и она уже готова была клясться, что Димитрий ни в чем не виноват. Роз не знала, чему и верить. Может, ее рассудок знал что-то такое, чего не признавало сердце... или наоборот?
— Не думаю, что убийца — Димитрий. Я тебе уже говорила.
Брови Фальконе вопросительно изогнулись.
— Почему?
Роз посмотрела в открытое окно, наслаждаясь прекрасным видом, успокаиваясь под шум прибоя.
— Хочешь, верь, хочешь — нет, но Димитрий не способен на хладнокровное убийство. — Она вспомнила темную фигуру у бассейна, растворяющуюся в ночи. — Впрочем, в любом случае мне надо отсюда уезжать. Он знает, что мы здесь.
Фальконе сел с ней рядом, кивнул.
— Согласен. Тебе надо уехать отсюда и, пока этого парня не поймали, где-нибудь спрятаться. Сама видишь, он хитер, расчетлив и постоянно нас опережает. Вероятно, если он не сможет тебя найти, то высунется, потеряв бдительность, и мы его возьмем.