Кто тут хозяйка?
Шрифт:
Да-да, это все они виноваты. В любой книжке про попаданку, что я читала, все всегда так и происходило. Ты сворачиваешь, усталая, в темный переулок, и именно тут из ближайшей тени тебе наперерез шагает высокая фигура.
И я это знала, и всегда громко орала при чтении, что как можно делать такую глупость, а?
И сделала именно так.
И, естественно, нарвалась!
Высокий, гибкий, темный, укутанный тенями, как плащом, да еще и шагнул-то ко мне наперерез из самой неосвященной подворотни. Точь в точь наемный убийца, подосланный ко мне злокозненными
Сам виноват, короче говоря, что получил тяжелой сумкой со свежезакупленым ведьминским арсеналом в солнечное сплетение.
– Чш-ш-ш…
Иногда я себя ненавижу. За то, например, что только по двум этим шипящим, выдохнутым с такой характерной эмоцией, я узнала Джулиана ди Венцера. И это бесит! Не хочу его узнавать. И знать его не хочу. И вообще!
– Ох, что ж вы так внезапно выскакиваете, милорд! – я поудобнее перехватила сумку, внутренне скручиваясь как гадюка, готовящаяся к броску. – Вы бы хоть мне заранее помахали. Я бы вас посильнее треснула. Может быть, даже с разбегу.
– Тресни, – устало откликнулся Джулиан, не спуская с меня глаз.
Предложение было искусительное, на самом деле. И что-то подсказывало мне, что он даже уворачиваться не будет. Ведь в первый раз не увернулся. А скорость его рефлексов мне прекрасно известна. Вот только в чем тут смак, скажите мне, пожалуйста? Это только кажется, что по подставленной щеке бить – то же самое, что по неподготовленной к пощечине физиономии. И все-таки разница есть.
– Вот еще, – высокомерно проронила я и шагнула влево, дабы обогнуть возникшее на моем пути препятствие. Препятствие же потянулось и сгребло своими немытыми клешнями меня за пальцы.
Я могу поклясться, что его кожа обжигала.
Обожгла жаром, а потом стала такой прохладной, умиротворяющей. И будто облако пьянящей пыльцы накрыло меня с головой, заставляя чувствовать.
Как бьется его сердце.
Как рвано он дышит.
Как отчаянно хочет потянуться ко мне всем, что у него есть – телом, существом, мыслями...
Ох, блин, чем дальше в лес, тем веселей ухабы.
Выдирать свою руку из пальцев вампира пришлось со стиснутыми зубами, потому что это было почти что больно. Но я справилась. Шумно выдохнула и зашагала дальше в сторону гостиницы. Сама себе захотела поставить памятник. Золотой. В полный рост.
Самое обидное – чувствовать я не перестала. Осязание стало чуть глуше, но я все еще чувствовала каждый его шаг, каждое движение. Он будто стал моей тенью. Больше, чем моей тенью, потому что тень – она просто есть, её присутствие не чувствуешь так остро.
И это ведь не надуманное? Я никогда не надумывала себе вот такого! И все увлечения раньше… Да даже самый первый мальчик, в которого я влюбилась в школе – ничего такого не вызывал. Вот желание двинуть ему портфелем по башке – это да. Но в этом плане и с ди Венцером у меня то же самое. Одно только мешает – бесценное содержимое сумки.
Я должна вызвать бабушку завтрашней ночью. А восковые
Короче, весь завтрашний день я проведу в запаре и в ста пятидесяти отчаянных попатках не налажать с ритуалом. Отрада успела напугать меня тем, что одна только легкая ошибка от ритуала – и фига мне, а не встреча с бабушкой. Бегать по магазинам и искать новые свечи взамен поломанных об чугунную вампирскую башку – будет некогда.
И чего, спрашивается, приперся?
Идет за моей спиной, молчит, топает, бесит – бесконечно.
Шагал по улице. Дошел до гостиницы. Поднялся за мной на мой этаж. И только в дверях своего номера я резко развернулась и разъяренно рыкнула:
– Джулиану ди Венцеру вход воспрещен.
И это сработало!
Это выглядело так, как если бы вампир налетел вдруг на невидимую стену. Налетел, приложился всем прикладом и отпрянул назад, схватившись за лоб и глядя на меня, как верный пес, которому я выстрелила в грудь в упор.
– Переигрываешь, – хладнокровно проронила я, скрещивая руки на груди, – для мужчины, который всего лишь два дня назад сожалел, что потратил пару капель своей драгоценной крови на спасение моей жизни – ты прям слишком фальшивишь. Не верю.
– Ты не поняла, – негромко произнес Джулиан, – ты совершенно не так поняла, Марьяна. Позволь мне объяснить…
– Не надо ничего объяснять, – качнула головой, – так уж сложилось. Все что могли друг другу дать – мы дали, Джулиан. Я вернула ваш аракшас, ты – спас мне жизнь. Квиты. Так вышло, что ты считаешься моим мужем. Я не разбираюсь в этих ваших вампирских фокусах, но так и быть – готова поверить на слово. И готова не претендовать на тебя как на мужчину, ни сегодня, ни завтра, ни до конца моей жизни. Вопрос с наследником для клана реши самостоятельно.
Дверью хлопнула побыстрей, чтобы те слезы, что рванут из моих глаз после этого остались моим маленьким позорным секретом.
Готова я на него не претендовать. Ага! На сто процентов готова. Сейчас, только сопли подотру…
А ведь он не ушел. Так и стоял за дверью, лишенный возможности пройти за неё вампирскими тропами. Касался ладонью сухого дерева и жмурил глаза.
– Ты для меня – мои сны, тель алаан.
Это был не голос, не шепот, это были слова, которые я не слышала, а осязала их кожей.
Кажется, я вдыхала эти слова в себя, и они растекались в легких чем-то горячим и сладким.
– Мне жаль, что я решил спасти твою жизнь, Марьяна, – это он произнес уже своим голосом. Повторил то, что сказал после дуэли, – жаль, не потому что я хотел бы твоей смерти. Жаль потому, что сейчас я вижу – моя помощь была тебе не нужна. Только время. И лучше бы я дал тебе это время, ты бы выжила. И сама бы поняла, что мы такое друг для друга. То, что я понял, один раз попробовав твою сущность на вкус.