Кто убил Полю

Брит Юлиана

– От меня? – не понял Алишер

– Ну не от тебя конкретно, а хотя бы образно от сегодняшнего, современного человека. Что будет скажем через десять лет, если уже сегодня всем пофиг?

– Я бы так далеко не заглядывал! – сказал Алишер веря в свою мудрость

– А я тебе скажу, то что мы сегодня посеем, то потом это же пожмём, и это касается не только лично нашей жизни и стремлений. Это – вопрос общественный, понимаешь? И как бы ты сейчас не говорил, что тебя всё окружающее не должно волновать, то я тебя разочарую, ведь тебя это тоже касается! Всё, что казалось бы чужое и совершенно несвязанное с нашей жизнью – на деле тоже всё наше. Ведь рано или поздно на паперть встанет и тот, кто ещё недавно прошел равнодушно мимо руки протянутой. В конце концов,

когда ты проигнорируешь чужой крик о помощи, то в последствии и на твой пожар никто не прибежит с вёдрами.

– Допустим, как тогда я и моя жизнь связана к примеру с той девчонкой, что с крыши скинулась, как на меня этот случай повлиял или на тебя, а?

– Я тебе скажу! – снова отхлебнув – Ты вот тогда рэп свой читал с друзьями вот тут, весело время проводил, даже смазливую подружку, вон ее хорошо помнишь, а над девочкой той сейчас надсмехаешься, учитывая, что времени сколько прошло. Если ты полон цинизма сейчас, то что было тогда? Не такой ли как ты мог ее обидеть своим невниманием или подшучиванием, не ты ли ее тогда со всеми к той крыше подвёл, а?

– А что на счёт тебя легенда, а? – злобно оскалившись – Где был ты тогда?

– Все верно, правильно говоришь. Я тогда лавры собирал, мяч гонял и все у меня тогда так удачно складывалось, что по сторонам я не особо смотрел. Я ведь тоже эту девочку и не помнил толком. А смешное тут самое, что сейчас я как последняя безнадёга пью из горла в компании местного наркомана. Едва ли это может говорить о больших успехах, я бы мог конечно дома распить, но кто меня ждёт в старой, облезлой квартире?

– Так ремонт сделай, на нищего ты не похож! – деловито отметил Алишер.

– Да не для кого. – вздохнул Марс встав с парапета, и ковыляющей медленной походкой уходя прочь не прощаясь с Алишером.

– Легенда! – окликнул тот – Ты на море хотя бы съезди!

Из дневника Полины

«Закончился июнь, а с ним и треть лета. Я сижу на балконе опустив голову на перила. Двор пуст, ведь никто не будет гулять в самую жару. Конечно, я начала все это описание как положено в духе классической литературы, ведь нельзя начинать книгу непосредственно с главной трагедии. Возможно, именно поэтому я написала сначала про то как пролетел июнь и что во дворе нет ни души, но главное ведь совсем не это. Главное, что уже две недели как мы с мамой учимся жить без папы».

2002 год.

Полина Щербакова, она же Поля для своей мамы и близких подруг, первого сентября отправлялась на школьную линейку. Впереди ее ждало знакомство с новыми одноклассниками, так как в пятый класс вступают исключительно расформированные классы после четырехлетней начальной школы, а значит все привычное и знакомое подаётся треску и неизвестности, которая сейчас разрывала и без того хрупкое сознание Полины.

Наша школа номер одиннадцать имела удивительно хорошую и исключительно благополучную репутацию из всех школ нашего района, чем обусловлено такое положение неизвестно, скорее всего причиной служит качество жизни нашего района, в котором проживает более-менее обеспеченное население. Также причиной может быть простое объяснение в достаточно высокой стоимости квартир, дома которых окружают нашу школу номер одиннадцать, ибо заветные квадратные метры могут себе позволить люди далеко не бедные. Скажем если двушка старой постройки в соседнем районе оценивается суммой в размере тридцати тысяч долларов, то в нашем районе за двухкомнатную квартиру в девятиэтажном доме придется выложить аж целых шестьдесят штук. Вот и выходит, что платежеспособные ячейки общества формируя свои гнезда в наших высотках, умело создают стабильный социальный пласт местного микроклимата. Уверенные папы и не менее уверенные мамы, имеющие неплохой доход и уверенность в завтрашнем дне прививают чувство ценности своим отпрыскам, питая их разум непоколебимым чувством превосходства.

Полина как раз-таки не проживала в районе, что оцепил нашу школу, а добиралась она непосредственно с соседнего района с квартирами низкой ценовой позиции.

Жили они с мамой в старой четырёхэтажке, которые надменные зазнобы именовали как бараки. Дворовые приятели и прочие соседские ребятишки зачастую были из неполных и малоимущих семей, родители которых жили от зарплаты до зарплаты забивая монету на местном, еле державшимся на плаву авиационном заводе. Суть в том, что зарплату и вовсе могли задерживать по несколько месяцев, от того и приходилась местным жителям крутиться и выживать из-за всех сил. Местные мальчишки и девчонки, не знавшие баловства и одевавшиеся исключительно на блошиных рынках, с ранних лет были знакомы со всеми тонкостями выживания во взрослом мире, от того многим приходилось работать летом, начиная с возраста двенадцати лет. С наступлением лета девочки приступали к должности работницы автомата с газировкой, коротая ужасы раскаленных дней под яростным солнцем, ополаскивая гранёные стаканы и наливая в них желанную охлаждённую газировку. А мальчики наловчившись управлением мыльной тряпкой, работали на автомойках. Рано взрослевшая ребятня держалась при этом очень сплочено и дружественно на территории района, не было местных выскочек и кривляк, которые высоко задрав нос смотрели на остальных свысока. Каждый здесь выживал, от того и понимал ценность жизни и отношений. Конечно было и не без эксцессов, и рано или поздно кто-нибудь да и натыкался на крупную драку или стычку, но все же это было редким и совершенно исключительным явлением.

Не сказать, что Полина пользовалась супер популярностью в своем дворе, она все же была особой тонкой, скрытной, с не совсем окрепшим строением для ее лет, но все же обижать или надсмехаться над этой девочкой никто не смел.

Ее погибший отец до самого последнего дня своей жизни так же работал на авиационном заводе и подрабатывал частным извозом, мама же девочки трудилась в хлебной пекарне на должности рядового пекаря. Заработок ее был небольшой и не удивительно, что оставшись без главного кормильца их семья едва сводила концы с концами. А тут ещё и начало школьного года на носу, и для дочери требовалось новое обмундирование, которое приобрести никак не получалось, так как у семьи имелся весьма крупный долг знакомым, который пришлось взять для организации похорон и поминок. Работали в этой семье безустанно, но нажить каких-либо сбережений не удавалось, так как все деньги уходили исключительно на бытовые нужды.

Елена – мать Полины, столкнувшись лбом об суровую стену горя едва держалась на плаву и имела весьма расшатанное психическое состояние. Работу оставить она разумеется не могла, от этого и выживала день из-за дня с отсутствием надежды хоть на какую-то перспективу. Полина же, будучи девочкой на редкость правильной и послушной, ожидая мать дома, весьма умело выполняла домашние обязанности убираясь в квартире и стирая белье. Питание их было весьма скромным, от этого вся помощь в приготовлении еды сводилась лишь к чистки картофеля и варке макарон.

Немного запоздав на первый звонок из-за нерегулярного трамвая, Полина явилась на общую линейку самой последней из пятого «В». Проведя взглядом по новым одноклассникам, она сразу заприметила свое отличие от других девочек. Волосы многих были заплетены в замысловатые прически или имели завитые локоны, а спины местных стиляг несли ультрамодные рюкзаки через плечо.

Окинув взглядом свой старый ранец с Мики Маусами, Полина шустро скинув груз к ногам пыталась максимально утаить от присутствующих столь отсталый аксессуар.

Несмотря на то, что формой считался черный низ и белый верх, в нашей школе все же действовал весьма странный порядок нарушения и многие ученицы облачались в джинсы и сверхмодные на то время блузы в крестьянском стиле. Вот и на тот день Полина была неприятно раздавлена, когда поняла на сколько она отличается от своих одноклассниц, облачённых в джинсовые мини, расшитые цветами, стразами или игривыми пайетками.

На ней же в свою очередь, как на образцовой девочке скромного поведения, красовалась угрюмая черная юбка, сшитая ее мамой на старой машинке.