Кто забыл арабов — «праведников народов мира»?

Дорфман Михаэль

В находившейся под властью фашистской Италии Ливии репрессии против еврейского населения начались сразу же вслед за принятием расовых законов в Италии в 1939 году. Военный губернатор Ливии Итало Бальбо пытался защитить «своих» евреев и докладывал Муссолини о том, что государственный антисемитизм наносит вред экономической жизни страны. Муссолини согласился временно смягчить санкции, однако послал знаменитую телеграмму «Евреи могут казаться мертвыми, как будто их никогда не было». Бальбо погиб в 1942 году, когда его самолет был по ошибке обстрелян своими. Некоторые считают, что так Муссолини избавился от неудобного соратника.

После капитуляции Франции в июне 1940 года находившиеся под ее властью колонии управлялись вишистской администрацией. Французская республика пала, армия капитулировала. Евреи оказались первой жертвой петеновской «национальной революции». Нельзя сказать, что лидеры правительства в Виши Лаваль или Деладье

были антисемитами, но и они, потерявшие честь и достоинство, трусливо предавали своих еврейских сограждан, сделав их разменной монетой в политических сделках с немцами. 2 октября 1940 года был принят первый Statut de juifs («Декрет о евреях»). В июне 1941 года – второй декрет, еще более ухудшивший положение евреев и ликвидировавший некоторые поблажки в первом декрете. Маршал Петен заявил, что это самостоятельное решение французов, на которое немцы никак не повлияли. Действительно, определение еврейства было даже более жестким, чем в нацистской Германии. Во французских колониях, находившихся под властью Виши, эти законы были еще больше ужесточены. В Марокко и Тунисе под давлением колониальной администрации были приняты похожие акты, однако марокканский султан Мухаммед V, потомок Пророка, носящий титул командующего правоверных, добился, чтобы противоречивший исламу пункт о том, что еврей считается евреем, даже приняв иную религию, не был включен в закон страны. В Ливане и Сирии расистские законы не успели осуществить, потому что силы Свободных Французов под командованием генерала Де Голля выбили оттуда коллаборационистов.

Во французских и итальянских колониях антисемитизм существовал не только среди поселенцев, но и среди части мусульманской интеллигенции. Нацистская пропаганда обещала колониальным народам освобождение. И действительно, во многом пассивный режим Виши, а затем последовавшая нацистская оккупация принесли некоторое облегчение арабам. Во французской армии воевало 90 000 арабов–мусульман из Алжира, 18 тысяч из Марокко и 12 тысяч из Туниса. Немецкие власти сначала выделили для них отдельные лагеря, где мусульмане получали халильную пищу, арабские новости и досуг. В 1942 году немецкое командование решило, что лучший путь завоевать симпатии мусульманских военнопленных – это распустить их по домам. Интересно, что похожие сантименты с удивлением обнаружил Сатлофф и у евреев – выходцев из Северной Африки. Их не включили в нарратив Холокоста, и они выработали свой вариант мифа о счастливом прошлом. «При немцах было лучше, чем при французах», – рассказывали ему. Мне тоже приходилось слышать подобное. Мени Сабан из Беер–Шевы, взятый во время немецкой оккупации в трудовой лагерь, говорил мне, что приходилось тяжело работать, но немцы были справедливыми и порядочными. И, разумеется, фраза о том, что «при немцах был порядок» повторяется в свидетельствах, собранных Сатлоффом, и в рассказах, слышанных мной.

Удивительно, что почти все воспоминания о том времени говорят о равнодушии и индифферентности арабов. «Это была не их война», — писал тунисский еврей Виктор Коэн в своих воспоминаниях. Действительно, никто точно не знал, как реагируют арабы. С одной стороны, появившийся в Тунисе эсэсовский полковник Вальтер Рауфф, изобретатель передвижной душегубки, объяснял задержки в экзекуциях евреев боязнью негативной реакции арабского населения. С другой стороны, вишистские чиновники заверяли вторгшихся американцев и британцев, что в ответ на отмену антиеврейских законов мусульмане устроят резню. Тем не менее, когда Свободные Французы все же отменили расистские законы, никаких арабских волнений не произошло ни в Тунисе, ни в Марокко.

Казалось бы, нет ничего легче, чем поднять архивы, найти свидетельства героического и благородного поведения арабов, помогавших в тяжелое время своим еврейским соседям и соотечественникам. Ведь примеров много не только в истории прошлых веков, когда арабские и мусульманские страны Ближнего Востока широко открыли двери для евреев и других меньшинств, преследуемых в Европе. Хорошо известны имена смелых арабов, спасших десятки еврейских жизней во время погрома в Хевроне в 1929 году. По–русски о них писала Вера Рейдер в статье «Ангелы демоны на Святой Земле».

Однако память о Холокосте в Северной Африке как бы умерла. Даже те, кто вспоминают о событиях Холокоста, не готовы назвать имен. Например, когда французские власти в Алжире лишили евреев французского гражданства, ввели запреты на профессии и деловую активность, начали конфискацию имущества, то закон устанавливал для еврейского имущества неевреев–опекунов. Такой статус давал много преимуществ и известно, что некоторые нечестные арабы воспользовались беззащитностью своих еврейских соседей, партнеров по бизнесу. В точности, как это происходило в Европе. Однако в Алжире религиозные авторитеты выпустили фетву, запрещавшую мусульманам пользоваться бедственным положением соседей. Имамы мечетей в проповедях призывали

прихожан не поддаваться соблазну неправедного обогащения. В 1941 году имамы мечетей в Алжире грозили небесными карами и анафемой тем, кто согласится стать опекуном еврейского имущества. Были также опубликованы фетвы, запрещающие мусульманам покупать на аукционах еврейское имущество ниже реальной стоимости. Однако память об этом сохранилась лишь в донесениях французской охранки. Никто из современников не помнит ни одного имени тех имамов и религиозных деятелей. Их потомки и сограждане упорно отказываются подтверждать или вспоминать, что что–то такое было. Многие арабы в Северной Африке совершенно искренне заявляют, что ничего не знают о Холокосте, ничего никогда не слышали. Их поддерживают в этом евреи, выходцы из Северной Африки.

Один из феноменов отрицания Холокоста в арабских странах является то, что большинство историй – это не нераскрытые истории, а истории прочно забытые. Уже в знаменитом фильме 1942 года «Касабланка» эсэсовец угрожает послать героиню в концлагерь в Сахаре. О концлагерях, экзекуциях, зверствах фашистов хорошо знали современники. Знали они истории спасения евреев. Со временем это все стало забываться потому, что противоречило господствующим мифам.

Мне посчастливилось встречаться и подолгу беседовать с Нисаном Резником, преуспевающим израильским аудитором, последним, оставшимся сегодня представителем руководства еврейского подполья в гетто в Вильнюсе. После многих лет молчания 86–летний Резник написал сильную книгу воспоминаний «Ростки из пепла» (Ницaним ми эфер Рубин–Масс: Иерусалим, 2003). В отличие от большинства еврейских профессионалов и непрофессионалов от Холокоста, готовых обвинять всех и вся, Резник пишет: «Я не упрекаю их (местных поляков и литовцев) за то, что не прятали евреев. Это было очень опасно и могло стоить жизни тому, кто прятал. Я не знаю, что бы я сам стал делать, если бы сложилась обратная ситуация. Я также не знаю, как повели бы себя евреи, если бы немцы искали бы поляков, а не евреев, чтоб их убить. Рисковали бы евреи жизнью ради поляков? Я не знаю».

Как вели себя арабы во время Холокоста? Сатлофф показывает, что арабы вели себя так же, как и другие народы, оказавшиеся под нацистской оккупацией. Были случаи еврейского погрома, как в тунисском городке Габе, были арабы–садисты в лагерной охране, были случаи мародерства. Были арабы, помогавшие евреям, спасавшие их, дававшие кров, пищу и воду. Евреи–выходцы из Туниса рассказывали о благородстве арабских рядовых из охраны в отличие от зверств европейцев. Другие отмечали, что в отличие от враждебного отношения в столице, в провинции отношение арабов к евреям было лучше. С евреями делились едой и водой. Иногда это связано с традиционным арабским гостеприимством, иногда с симпатией к попавшим в беду евреям.

В арабских кругах отрицают сам факт Холокоста в арабских странах. Сегодня вовсе не престижно иметь родителей и родственников, помогавших евреям. Последовавшие после войны события – образование Государства Израиль, воспринимаемое в арабском мире как Накба – национальная катастрофа, не располагают к воспоминаниям о помощи евреям. Экстремисты со всех сторон, как светские арабские националисты, так и исламские фундаменталисты, отрицают Холокост. Для тех и других лагеря смерти, гетто, душегубки, крематории – это хитроумные уловки, созданные, чтоб вызвать сочувствие к евреям и позволить им отобрать Палестину у арабов. Из этой перспективы и Холокост видится большой ложью, величайшим заговором всех времен. Такую точку зрения хорошо подытожил как раз не араб, а хасидский раввин из Бруклина Исраэль–Давид Вайс, участвовавший в конференции по ревизии Холокоста в Тегеране в декабре 2006 года. Критикуя сионистскую «религию Холокоста» рабби Вайс заявил «Сионистский призыв дать народу без земли землю,и без народа землю оказался лживым. И это порождает сомнение во многом другом. В том числе в Холокосте». Иранский президент Мухаммед Ахмединеджан согласен с раввином: «Они сфабриковали легенду под названием «резня евреев» и подымают ее выше самого Бога, самой религии, самих пророков» (Декабрь 2005 г., цитируется по журналу Times).

За примерами ядовитой пропаганды ревизии Холокоста далеко ходить не надо. Достаточно послушать вещающее из Стокгольма «Радио Ислам» или поднять подшивки египетского официоза «Аль Ахрам». Египетский лидер Гамаль Абдель Насер как–то заявил немецкой газете: «ни один человек, даже самый простой, не принимает всерьез лжи о шести миллионах убитых евреев». Палестинский президент Махмуд Аббас даже свою докторскую диссертацию в СССР посвятил сравнению жертв, понесенных евреями, русскими и немцами. Правда, в приличной арабской компании не принято восхвалять Гитлера, восхищаться «окончательным решением», прославлять «Майн Кампф» или «Протоколы Сионских мудрецов». Здесь скорей будут спорить с числом шести миллионов убитых, отрицать уникальность Холокоста.