Кубанский шлях
Шрифт:
Ланжерон и Ришелье, сын принца де Линя Шарль, готовые рисковать жизнью "ради одного лишь страстного желания отличиться", едва узнав о предстоящем штурме крепости Измаил, также отправились в армию Потемкина. Они пустились в путь в плохих открытых почтовых каретах и мчались днём и ночью в пасмурную, холодную и дождливую осеннюю погоду и за девять дней добрались до Бендер. Потёмкин, уже получивший известие об их прибытии, подумал:
"Гм, странная ситуация, - французские инженеры, посланные правительством, помогают туркам укреплять и вооружать их крепости в то самое время, как французские добровольцы
– Проси.
После взаимных приветствий и обмена любезностями, Потёмкин извинился, что не готов к приёму, и пригласил гостей вечером к ужину. Отпустив офицеров и прелестниц, фельдмаршал проследовал в кабинет.
На Суворова он полагался, как на самого себя. У них совершенно разные характеры: Потёмкин - прежде всего политик; по натуре нарочито прямой, даже грубоватый. Суворов - военный человек и искренне верующий православный, скромный во всем - в пище, одежде, в быту. Кстати, он резко порицал обжорство Потёмкина во время Великого поста. Тот только улыбался, закусывая красное вино грудинкой. Они спорили, ссорились, но во многом сходились: Александр Васильевич поддерживал начинания Потемкина, который отменил парики, доставляющие много хлопот солдатам, запретил телесные наказания и ввёл новую удобную форму. Прусский "журавлиный шаг" с общего согласия также был отменен.
Потёмкин и Суворов пытались реабилитировать перед Екатериной запорожское казачество как боевую силу. Светлейший был принят в Кущёвский курень под именем Грицька Нечёсы и стал для запорожцев заступником перед Екатериной II.
Императрица не благоволила к казакам вообще, особенно после восстания Пугачёва, и только теперь, в эту войну, под давлением Потёмкина позволила образовать "войско верных казаков" , запретив называть их запорожцами. И они уже отличились. По приказу Потемкина верные казаки героическим приступом взяли Березань - важный укреплённый пункт на подходе к Очакову. Только тогда сердце императрицы смягчилось, и можно было говорить о дальнейшей судьбе запорожцев.
13.Казаки
Невдалеке от крепости солдаты насыпали вал - точную копию измаильского. По ночам войска упражняются в штурме этого вала, последовательно воспроизводя штурмовые действия: подход ко рву, забрасывание его фашинами , переход, приставление и связывание лестниц, подъём на вал, разрушение палисадов, поражение чучел, представляющих фигуры неприятельских солдат. Беспрерывно идёт заготовка фашин и лестниц.
За всем строго следит сам Суворов, подбадривая воинов:
– Старайтесь, солдатушки! Быстрей, казачки! Быстрей! Больше пота - меньше крови!
Несмотря на декабрьскую промозглость, рубаха Степана действительно промокла от пота, а генерал-аншеф приговаривает:
– Тяжело в учении - легко в бою!
Казакам труднее всех приходилось. У них, конников, нет солдатских навыков, не знают они и штурмовых приёмов. Но никто не ропщет.
А Суворов учит:
– Пуля обмишулится, а штык не обмишулится. Пуля - дура, а штык - молодец! Коли один раз! Бросай басурмана со штыка!
– мёртв на штыке, царапает саблей шею. Сабля на шею - отскакни шаг, ударь опять! Коли другого, коли третьего! Богатырь заколет полдюжины,
Казаки и стараются. Знания и навыки помогут победить врага и свои жизни спасти, как говорит их полковник.
– Стройсссь!
– слышен голос офицера, - Смирно! Вольно!
Передышка.
– Стёпка, иди сюда, - позвал Фрол.
Смели первый лёгкий снежок и уселись на бревно. Рядом все закурганцы: Михаил, Ерофей, Фрол и он, Степан.
Как оказались они в самом центре русско-турецкой войны? Ведь двигались-то в полк Кубанского корпуса Текелли! И где все остальные станичники?
Из Закурганной Михаил повёл их к крепости Анапа, недалеко от которой располагались основные силы Кубанского корпуса. Двигались со всеми предосторожностями, время от времени останавливаясь и осматриваясь. По дороге к ним должны были присоединиться охотники из Малобейской и Гнатовской станиц.
Неожиданно из-за поворота показался крупный отряд турок. Сразу стало понятно, что сопротивление закурганцев их малыми силами бессмысленно. Казаки развернулись, и помчались прочь, но турки их уже заметили. Началась стремительная погоня. Расстояние, хоть и медленно, сокращалось. Со стороны неприятеля раздались выстрелы.
Первым подстрелили Николая Бессараба. Раненный в живот, он успел крикнуть товарищам: "Не останавливайтесь, ребята!" - и тут же завалился на стремена - вторым выстрелом под ним убили и коня.
Что делать? Останавливаться действительно не было смысла: и Николая бы не спасли, и сами погибли бы. И казаки помчались дальше.
Сначала они отстреливались, но когда потеряли ещё Ермолая, Федота, а затем и Никифора, подчинились одной цели - уйти от погони.
Последней потерей стал конь Брыля, упавший на передние ноги. Ерофей вылетел из седла и сильно ушибся. Михаил чуть задержал движение, и Брылю с трудом всё ж удалось запрыгнуть к нему на коня сзади.
– Не робей воробей!
– подбадривая станичников, выкрикивал Фрол, - быстрей, родимые, быстрей!
Оторвавшись от погони, закурганцы поняли, что дорога на Анапу им закрыта, и изменили маршрут, или, проще говоря, заблудились.
Шли по солнцу, предполагая, что на Тамань. Съев остатки припасов, конечно, могли бы разжиться дичиной, но не до охоты было. Они представления не имели, кто справа, кто слева, поэтому не останавливались.
Через два дня на них, уставших и голодных, наткнулся отряд донцов.
– Кто такие?
– строго спросил кудрявый вахмистр с восточными раскосыми глазами, преграждая им путь.
– Кубанские мы, из станицы Закурганной, - поспешил ответить Фрол.
– Откелева и куды?
– продолжал допрос казак.
– Мы охотныкы. Йихалы до Кубанского корпусу, соби в полк. Та, ось, нэ доихалы, - пояснил Михаил.
– Почему оказалися тута?
– С турками столкнулись. Вишь, потрепали как нас, остальные ребята погибли, - оправдывался Фрол.
– А как докажитя, что не лазутчики?
– всё также подозрительно глядели на кубанцев вахмистр и окружившие их казаки.
– Вы что, не верите?!
– недоумённо воскликнул Степан, - Михаил, покажи бумагу!