Кубок Брэдбери-2022
Шрифт:
– Анюта, – позвали рядом.
Гаврила стоял в коридоре, склонив голову к плечу, – будто прислушивается, как если бы они играли в прятки. Анна Львовна вспомнила, что в детстве и правда играла с домоуправителем. Будучи голограммой, Гаврила прятался идеально, и невозможно было предугадать, где он проявится в следующий раз, но при этом он не жульничал: уж если она правильно определила, какое пространство дома он задумал, он добросовестно проецировался там и признавал свое поражение.
– Дом пуст, – сказал Гаврила. –
Выдохнув, она присоединилась к нему.
– Сам видишь… Мне надо идти. Спасаться. Спасибо, Гаврила. Нам пора прощаться. Если никто из нашей семьи больше… – голос сорвался. – Если никто из нашей семьи больше не придет в дом, ты никогда не запустишься? Или как это у вас работает? Программу можно перенастроить, да?
Гаврила посмотрел печально, возле губ залегли скорбные складки.
– Программу можно перенастроить, если хозяева возвращают ее на базу и требуют этого, – сообщил он. – Вы могли перенастроить меня и заказать юную стюардессу.
Анна хрюкнула.
– Зачем нам юная стюардесса?
– Популярная модель, я слышал. Не знаю.
– Гаврила…
– Люди умирают. Программы не умирают. Но они оказываются невостребованными и вечно ждут, что когда-то их вновь запустят. Ты в этом разбираешься лучше меня, Анюта. Согреть тебе ванну?
Анна Львовна топнула ногой.
– Да. Согрей мне ванну.
«Может, ты перенапряжешься, узнав, что воды и электричества теперь нет, и перегоришь», – подумала она. Если программа отключится навсегда в доме, в котором ничего не сохранилось, это будет логично и правильно. Но оставлять живого Гаврилу одного в пустом доме было немыслимо.
Заглядывать на второй этаж Анна Львовна не стала, ноги уже не те. Медленно, держась за стены с редкими клоками обоев, она доползла до прихожей.
Гаврила проявился там через две минуты, по виду – точно такой же, как и всегда. Только слишком серьезный.
– Я не могу подготовить ванну, – доложил он. – Прости.
– Я так и знала.
– Технические неполадки. Прости. Я пытаюсь связаться со штатным сантехником и штатным электриком, но установить связь не получается.
– Я знаю, Гаврила. Отбой. Не надо ванну.
Анна легко толкнула входную дверь – кажется, все-таки было не заперто – и увидела, что вода в реке поднялась еще выше. Такими темпами дом затопит уже завтра.
– Ты уходишь, Анюта? – сказал Гаврила. Он все так же стоял в прихожей, только скрестил руки на груди.
В его тоне не могло быть никакой обреченности, он, в конце концов, программа. И упрека быть не могло: она из числа хозяев. Она приходит и уходит. Он остается. Он привязан к дому.
– Когда ты планируешь вернуться? К твоему приходу я постараюсь устранить неполадки. Прости.
Анна повернулась, готовая наброситься на него с кулаками.
– Ну
– Ты уходишь, – напомнил Гаврила. – У тебя нет возможности отдохнуть дома. Тебе это необходимо для поддержания жизнедеятельности. Я не могу тебе помочь. Прости.
Если дом затопит, программа перегорит или нет? Случится короткое замыкание – что-то же должно там перемкнуть, чтобы Гаврила, наконец, отключился?
– Ты работаешь без электричества, Гаврила? – спросила Анна Львовна.
Он, казалось, задумался.
– Это коммерческая тайна, Анюта. Я не могу сказать. Прости.
Анна Львовна села на крыльцо.
– Если я хотела бы перенести тебя в другой дом, – медленно проговорила она. – Каковы были бы мои действия, Гаврила?
– Обратиться туда, где твои мама и папа меня приобрели, с заявкой и документами на дом, а также с документами, подтверждающими твое родство с приобретателями. Заявка должна быть рассмотрена в течение семи календарных дней. Это не запрещено, мы же не домовые, – Гаврила усмехнулся. – Но сами мы таких вопросов не решаем.
– Понятно.
Контора, где много лет назад приобрели Гаврилу, давно не существовала. Прах родителей был захоронен в далеком краю. Семь календарных дней… Замечательная фраза из былых времен.
– Семь календарных, пять рабочих, – мечтательно сказала Анна Львовна вслух.
– Обычно так.
– Это невозможно. Гаврила. Тебя можно отключить?
– Ты уйдешь, захлопнешь дверь, и я временно отключусь.
– Временно.
– Я буду ждать твоего возвращения, Анюта, – он помолчал. – Ведь мама и папа, если я правильно понял тебя, уже не придут.
– Да. Ты правильно понял меня.
– Значит, я буду ждать твоего возвращения.
– Хорошо. До свидания, Гаврила.
– До свидания, Анюта.
Она встала, чтобы захлопнуть дверь, и в последний момент, когда замок уже щелкнул, услышала:
– Прости.
Анна Львовна сделала несколько натужных шагов прочь от дома, но потом врезала сама себе по щеке и бегом вернулась. Приложила ладонь к сенсорной панели. Очередной ох-вздох системы, дверь приоткрылась. Анна ворвалась в прихожую.
– Добро пожаловать. Анюта.
Гаврила стоял перед ней такой же, как и всегда, только теперь его улыбка казалась ей грустной.
– Здравствуй, Гаврила, – выдавила она.
– Я рад тебя видеть.
– Я тоже. Рада. Гаврила, ты должен мне помочь.
– Конечно. Я для того тут и поставлен.
– Поставлен, – она истерически засмеялась. – Поставлен. Установлен. Прикован.
– Анюта?
– Где именно ты инсталлирован в доме? Не проекторы, а мозг. Программа. Что мне нужно выломать, чтобы взять тебя с собой? Главная деталь – где она? Быстро!