Кубок Нерона
Шрифт:
Идти по каменным плитам мимо прилавков и просто смотреть — для меня уже волнующее событие. А что до многочисленных соблазнов, так лучше всего избавляться от них по способу Оскара Уайльда. То есть идти у них на поводу. Что я и сделал, на сей раз тоже.
Начали мы с икры ряпушки. В большом рыбном ряду была и крупнозернистая форелевая икра, и мягкая сиговая, но я остановился на своей любимой, которая, на мой взгляд, куда вкуснее даже русской. Я подал ее в половинках авокадо. Хрусткая, красновато–желтая икра, каждое зернышко чувствуешь на зубах. И зеленовато–желтое мягкое авокадо, консистенцией напоминающее застывшее масло. Затем норландекий лосось горячего копчения
Подал я и сыр. Для гостей он у меня всегда наготове. Твердый вестерботтенский, до того острый, что все нёбо горит. Мягкий, почти жидкий бри и бессовестно рассыпчатый горгонзола. А для полноты картины вино — «бордо», к примеру «Шато–Смит–От–Лафит». На десерт я выбрал нынче ванильное мороженое с шоколадом. Знаю–знаю, это банально и по–детски, но разве нельзя иногда позволить себе ребячество? От этого жизнь гораздо веселее. Бледно–желтое ванильное мороженое и темно–коричневый, почти черный, горячий шоколад, от которого мороженое тает. Ваниль и шоколад. Изысканное сочетание. И чуточку сухого хереса, чтобы сбить сладость.
— Да-a, мы с тобой много вместе хлебнули, но эта история побила все рекорды,— задумчиво сказал Калле, раскуривая одну из моих кубинских сигар от Дави–доффа.
Было это уже после обеда, когда мы расположились в креслах у камина. В камине пылал огонь, в густавиан–ском кофейнике дымился черный как ночь горячий кофе. На серебряном блюдечке лежали тоненькие пластинки «After Eight». Мятный вкус шоколада изысканно оттенял легкую кофейную горчинку.
— На днях я получил протокол из Нью–Йорка. Любопытное чтение.— Калле посмотрел на меня.— Ты хоть понимаешь, что в этом запутанном деле был на волосок от...
— Понимаю,— сказал я, разливая кофе по тонким майсенским чашкам, которые принес из магазина. Не то чтобы Калле знал толк в фарфоре и эстетике, но мне они нравились, да и кофе куда вкуснее в тонких чашках, чем в толстых кухонных кружках.— Такого количества пистолетов я за всю мою жизнь не видал да и в такие переплеты не попадал. Бог свидетель.
— За тобой охотилась мафия. И жена свергнутого диктатора со своей шайкой. Ну и еще кое–кто.
— Ты имеешь в виду Джима Андерсона?
— Гм. Сперва я думал, у него вроде как blackout [68] . Вырубилось что–то в башке, когда подвернулся этакий шанс. Но, судя по тому, что пишут американцы, он, видимо, все продумал. И просто ждал удобного случая. Ведь он руководил расследованием. Все нити из Сантинаса и от генерала сходились к нему. Он единственный знал, каков размах этого дела, как много было украдено. И пошел по стопам Карлоса. Решил урвать себе кусочек пирога. Причем заметь, действовал весьма ловко.
68
Помрачение рассудка (англ.).
— Что бы случилось, если б вы не подоспели вовремя? Если б ты поднялся в квартиру и увидел там, что Ли и женщина убиты, а я сижу на диване с простреленной головой и в руке у меня пистолет. Джим Андерсон ушел бы черным ходом, и вы так никогда и не разобрались бы по–настоящему в происшедшем.
— Я бы, конечно, поломал себе голову над тем, почему ты позвонил и попросил меня прийти, но боюсь, все так или иначе свидетельствовало
Размышляя над его словами, я достал из большого деревянного ящика длинную белую металлическую гильзу с бандеролькой «Давидофф», обрезал один кончик сигары и поджег на другом конце «крышечку» из кедрового дерева. Она вспыхнула маленьким факелом, зажгла сигару. Голубоватый дым медленно поплыл к потолку. Тогда все решали минуты. Приди Калле позже, я бы теперь здесь не сидел. Не без удовольствия я отхлебнул изрядный глоток темно–золотого коньяку из стеклянной рюмки.
— Генерал Гонсалес был не просто диктатором, но еще и редким мерзавцем,— сказал Калле.
— А что, есть разница?
— В нашем случае — да. Он ведь не довольствовался тем, что растрачивал государственную казну и вкладывал полученные от дружественных стран военные субсидии в недвижимость — во Флориде, Нью–Йорке, Швейцарии и бог весть где еще. Собираясь удрать, он вывез из Центрального банка, по сути, весь золотой запас. Но и это не все: он участвовал в необычайно прибыльном наркобизнесе.
— Занимался контрабандой наркотиков?
— Не традиционным образом. В куда более крупных масштабах. С его ведома и благословения львиная доля южноамериканского кокаина перед отправкой в Штаты проходила в Сантинасе очистку и грузилась на транспорты. От этого он имел солидный процент. Так что в золоте из государственной казны он не нуждался. Но со скрягами вечно одна и та же история: набивают мошну, пока не лопнут. Вот и он тоже. Лопнул.
Калле взял свою рюмку, пригубил темно–коричневый «Рено» и продолжил:
— Как и большинство диктаторов, кончил он плохо. Народ взбунтовался, в горах началась партизанская война, н в итоге он выпустил бразды правления. Как ты знаешь, он был убит на крыше президентского дворца, когда собирался удрать на вертолете. Но делишки свои успел обтяпать, большая часть денег ушла в женевский банк. Американцы думают, что есть еще несколько счетов такого типа в других местах, и вовсю разрабатывают эту версию.
— Тогда–то в игру и вступил дружок Астрид?
— Совершенно верно. Тогда–то и появился Карлос. Смерть генерала дала ему в руки долгожданный шанс, ведь он был агентом диктатора в США. Гонсалес доверял ему как сыну. Да он и был почти что сыном. Приемным по крайней мере. Генералова третья жена, Мадам, с этим так и не примирилась. До замужества она танцевала в одном из ночных клубов Майами, всего–навсего. И Карлос считал, что имеет на деньги точно такие же права, как и Мадам. Но здесь он промахнулся.
— Если б только это. Его убили.
— Да. Сперва пытали, но выжали мало что. А мафия взялась за Астрид Моллер. Они решили, что Карлос все ей рассказал. Видимо, так и было. И она страшно боялась, как бы они не заграбастали ее сокровища. Потому и использовала тебя и твой приезд в Нью–Йорк. Наверно, сочла, что вид у тебя вполне честный.
— Скорее глупый.
— Пожалуй, это ближе к истине,— засмеялся Калле.— Она–то, конечно, думала приехать в Стокгольм, когда страсти улягутся, и забрать вещички. Ну а что было дальше, ты знаешь. Бедняжку тоже убили. Причем им было известно, что вы с ней встречались, они видели твое имя и адрес в ее записной книжке. Так что выйти на тебя оказалось вовсе не сложно.