Кучум (Книга 1)
Шрифт:
Кучум, ни слова не говоря, сел на подушки и показал жестом одному из охранников, чтобы подали холодного кумыса. Протянули пиалу и Вэли-хану, но он лишь усмехнулся, показав глазами на связанные руки.
– - Извини, хан,-- проговорил Кучум, которому вездесущие наушники уже донесли, кто у него в плену,-- извини, но больно сильно ты руками махал, мог и пораниться. Вот, пришлось охладить тебя малость.
Он кивнул охраннику:
– - Развяжи благородного хана.
Вэли-хан начал с облегчением растирать одеревеневшие от веревок руки, исподлобья оглядывая
Заметив его взгляд, Кучум спросил:
– - Не знаешь, кто я? Сейчас говорил с твоими воинами. Надеюсь, слышал?
– - Пока не глухой,-- ответил пленник.
– - Ну, а раз все слышал, так и нечего в прятки играть. Жить хочешь?
– без обиняков резанул неожиданным вопросом и уставился горящим взором на Вэли-хана.
– - Всякая тварь жить хочет,-- в раздумье ответил тот,-- только живут почему-то по-разному...
– - Это я и без тебя знаю,-- непочтительно перебил его Кучум.-- Мне донесли, что тут с тобой сыновья твои в плен угодили. Так?
Вэли-хан тут же поник, и Кучум понял, что попал в самую точку, в самое больное место гордого пленника.
– - Вижу, что так,-- продолжил он,-- я вам зла не желаю, и лишняя кровь мне ни к чему. Мог сегодня в том убедиться...
– - Уже убедился,-- вдруг перебил его пленник, оправив рукой седую бороду,-- стар я для хитрых речей. То с молодыми можешь петлять, как заяц по снегу. А мне скажи напрямик, чего хочешь от меня. Если детям моим жизнь сохранишь, то на все пойду.
Кучум, чуть склонив набок голову, словно заново увидел старого хана. И с торжеством отметил, что его замысел удался.
– - Ну, что ж... Без хитростей, говоришь, давай без хитростей. Согласен. Я сейчас тебя отпущу...-- Вэли-хан от неожиданности вскинул голову, и его рука, до того без конца оглаживающая бороду, застыла в воздухе.
– - Да, не удивляйся. Отпущу и даже коня верну, и оружие, и десяток нукеров дам для охраны. Но сыновья твои останутся тут. Помолчи,-- резко остановил Вэли-хана, который готовился что-то возразить.-- Я и сам был в молодости заложником. Да, всякое было, но, как видишь, жив.
Пленник тяжело вздохнул и опустил голову.
– - Ты, хан, поедешь по соседним улусам и уговоришь беков и мурз не выступать в поддержку самозваных правителей. Напомни кому обиды, ими нанесенные, кому от меня милостей пообещай. Ты своих соседей лучше знаешь. Понятно? Кто пожелает стать другом мне -- милости просим. Даю тебе два дня срока. Потом найдешь меня и до занятия столицы будешь рядом. Если через два дня не вернешься, то...-- Кучум сухо щелкнул пальцами.-- Вопросы будут?
Вэли-хан молча качнул поникшей головой. Когда Вэли-хан, попрощавшись с сыновьями и племянниками, покинул лагерь, Кучум проводил его долгим взглядом и сказал тихо стоящему рядом Алтанаю:
– - Вот всех бы их так переловить, да и на привязь посадить. А?
– - Так в чем же дело?
– - Простодушно откликнулся тот.-- Прикажи только.
– - Да нет. Мы иначе поступим. Зачем мельнику мышей ловить, когда кошка есть. Пусть и они теперь друг друга ловят
– - Понял,-- с готовностью согласился Алтанай,-- а когда всех поймаем, то что делать станем?
– - Песни петь тогда станем,-- захохотал Кучум,-- только не скоро еще это случится.-- И медленно пошел прочь.
На самом краю лагеря стояла отдельно от других палатка, где помещалась тщательно охраняемая Зайла. Вот к ней-то и направился довольный событиями сегодняшнего дня, немного усталый Кучум.
Зайла неподвижно сидела у противоположной от входа стены, подобрав под себя ноги. Она только взглянула на вошедшего брата и продолжала оставаться в том же положении.
Кучум сделал несколько шагов по направлению к ней и остановился. Затем опустился на свободную подушку и спросил:
– - Все грустишь?
– - Сестра не ответила.-- Ничего, скоро возьмем их главный город, и тогда я разрешу жить тебе, где хочешь.
– - А как же мой муж?
– - подала Зайла, наконец, голос.
– - Нового выберешь. Их к тебе много пожалует. Поверь моему слову.
– - Нет уж. Спасибо. У меня есть сын и негоже его бросать.
– - Ничего, и с сыном возьмут,-- упрямо гнул свою сторону Кучум.
– - Чего ж меня не спросишь -- нужен ли мне другой муж?
– - Ой, сестра,-- вздохнул хан,-- многое в этой жизни не от нас зависит.
– - Я никогда не прощу тебе этого,-- вспыхнула Зайла.
– - Ну, это твое дело. Не горячись. Скоро решительное сражение. Как все закончится, один Аллах знает...-- И, не дождавшись ответа, он вышел.
ЭХО ОГЛОХШЕГО БУБНА
На высоком холме, у слияния двух великих сибирских рек -- Иртыша и Тобола, находилась священная роща всего сибирского народа... Здесь жили главные шаманы, охраняющие изваяния богов, оставленные еще древними людьми много, много лет назад.
Из кедровых стволов были вырублены бог Пайпын, бог Хума, с серебряными рогами на голове, отдельно от них высился лысый хитрец, покровитель охотников бог Какына.
У их подножья, лежали многочисленные приношения, складываемые здесь не одно столетие. Каждый воин, возвращающийся из похода, считал своим долгом положить самую ценную добычу своим богам, чтобы и в следующий раз принесли ему удачу. Были здесь серебряные блюда из южных стран, драгоценные кубки из полуночных земель, разное оружие и сверкающие на солнце камни лежали на земле.
Сами шаманы жили подаяниями, и никто из них никогда не взял в руки копья или лука для охоты, не закинул сети в реку. Они были на содержании у своего народа.
Даже их жизнь не принадлежала им самим. Как только отзвучит последний, положенный шаману прорицателем, бубен, вместе с его ударом кончалась и жизнь шамана. Он ложился под дерево и уже не вставал. Рядом с шаманами жил большой черный священный козел, рога которого увиты лентами и украшены золотыми пластинами. Не так боялись охотники встречи в лесу с медведем, как взгляда агатовых козлиных глаз: на кого он глянет или приблизится -- того ждет на другой день немедленная смерть.